Так уж повелось, что социальной фантастике сложно отмежеваться от политики. Литературная рефлексия на любую общественно значимую проблему тут же упирается в несовершенство официальных правил организованной жизни людей. А политика, как известно, немыслима без идеологии – некоего образа мыслей, парадигмы, которая увлекает массы. Идеология спорит и ниспровергает, строит и разрушает, а также дает определённый образ оптимального развития, задает вектор движения социума.

Не счесть идеологических моделей в анналах мировой фантастики. Одним из наиболее оригинальных подвидов в этом ряду, наверное, можно считать анархическую фантастику.

Для начала определимся с самим термином «анархия». Слово ἀναρχία в древнегреческом языке имело три значения. Обычно так называли безначалие, безвластие, а также неповиновение властям, произвол, беспорядок. Этим термином обозначали и конкретное историческое событие – год без архонта (правление 30 афинских тиранов). При этом слово ἄρχη, к которому присоединена отрицательная частица, имеет целый спектр значений, среди которых, в частности «господство», «командование», «управление», «государственная должность», «империя» и т.п.¹. Как видим, уже во времена седой древности понятие «анархия» обладало определенной смысловой неоднозначностью. С одной стороны это представление о жизни вне институциональной политии, об отрицании всех ее иерархических форм, с другой – о некоем хаосе людском. Негативные коннотации вполне объяснимы – человеку, даже не обладающему властью или богатством, но сформировавшемуся в стратифицированном обществе, приученному воспринимать «порядок» как результат загадочного действия существующей структуры, трудно представить себе существование вне системы социального бихевиоризма, где без приказа, стимула и наказания не совершаются даже самые простые вещи.

Произведения

Противоречия современного глобального мира все чаще заставляют социальных мыслителей, философов и писателей искать альтернативную существующей общественную систему. Так, футуролог Константин Фрумкин пишет о довольно неожиданных тенденциях развития современного западного общества – фактическом сближении левого и либерального дискурсов во имя свободы и благосостояния личности на платформе анархизации². Анархизм – чрезвычайно разнообразная теория, некоторые из его направлений диаметрально противоположны друг другу. Потому, договоримся, что за скобки тут будут вынесены т.н. анархо-капиталистические его разновидности, к которым, очевидно, и апеллирует Фрумкин.

Пионером анархической утопии стала Урсула К. Ле Гуин. Ее перу, в частности, принадлежат три знаменательных произведения, которые формально не объединены в цикл. Наиболее известным, в этом плане, очевидно, есть ее роман «Обделённые».

События романа «Обделённые» разворачиваются на двойной планете (планета с большим спутником). На Уррасе, похожем на Землю, есть несколько государств. Одно из них представляет собой знакомую нам олигархическую «демократию» западного типа, в другой, где революция не дошла до своего апогея, господствует декларативный социализм (аллюзия на СССР). В третьей, самой бедной стране поднимается народное восстание, и первые две страны вводят туда войска для поддержки противоположных воюющих сторон. Спутник Анаррес кардинально отличается от своего гравитационного собрата, как природными условиями, так и общественным устройством жителей. Именно на нем и было построено альтернативное общество высланных и эмигрировавших добровольно анархистов. Действие романа как бы расщеплено на две составные, чередующиеся главами: происходящее на относительно богатом, но несправедливом Уррасе и бедном, но эгалитарном Анарресе.

В середине 1970-х Ле Гуин сама ассоциировала себя с анархистским движением³. Однако позже ее взгляды изменились. Эволюция этой, очевидно, способствовала развернувшаяся в СМИ шумиха вокруг Фракции Красной Армии, на обывательском уровне ассоциируемой с анархистами. Интересно, что в первом русскоязычном интервью писательница обозначает свой изданный в 1974 году роман как «анархистскую утопию», однако себя анархистской уже не считает⁴. С конца 1970-х в социальной фантастике Ле Гуин превалируют немного иные акценты, в частности, борьба за свои идеалы мирными методами.

Эти мотивы мы видим в следующем анархическом романе Лу Гуин – «Глазе цапли» (1978). В романе идет речь о двух небольших общинах, запертых на огромной планете. Один из социумов был сформирован в результате ссылок неисправимых преступников, потомки которых образовали на планете Виктория подобие латиноамериканской колонии ХVIII века. Их соседи – потомки Народа Мира. Они происходили из нескольких тысяч, отказавшихся жить по правилам несправедливости и войны еще на Земле. Они не вписывались в политические игры, объявлялись предателями и шпионами, прозябали в жалких лачугах и тюрьмах. Части этих людей повезло – их изгнали из мира денег и предательств, и они нашли другую родину в далеком космосе, где могли обустроить жизнь по своему укладу-вероучению…

Гуманитарная направленность, социальные и феминистические мотивы – отличительные черты произведений Ле Гуин. Это неудивительно, если учесть что будущая писательница росла в семье профессиональных гуманитариев – антропологов и этнографов. Очевидно, именно родители, которые изучали различные первобытные культуры, в частности, индейцев США, прищепили своему юному дарованию интерес к нетронутым современной цивилизацией социумам, их развитию и взаимодействию.

В утопическом панегирике «Всегда возвращаясь домой» (1985) анархо-примитивизм, апеллирующий к первобытной общине, экологизм, призывающий к природосообразной, пасторальной жизни Ле Гуин совмещает с феминизмом и уже знакомым нам пацифизмом. Из скупых строк предыстории читатель узнает о ядерной катастрофе на территории современных США. Тысячи лет спустя радиоактивное загрязнение и технологические отходы уже не так губительны для экосистемы и остатков человечества. Этот постапокалипсис в целом не похож на своих литературных собратьев со страниц многочисленных книжек-страшилок. Жизнь на руинах былой цивилизации являет собой искупление и очищение. Глобализм и погоня за прибылью уже не диктуют правила игры. Как живут в остальном мире (и живут ли вообще) не известно, но люди в Долине Реки На в северной Калифорнии кардинально изменили сами основы своего существования. Индустрия и высокие технологии сменились сельским хозяйством и собирательством, большие города уступили место «городам», где все друг друга знают.

Анархическая фантастика, впрочем, не ограничивается лишь творчеством Урсулы К. Ле Гуин. В 1962 году был издан роман британского фантаста Эрика Фрэнка Рассела «Великий взрыв», написанный на основе его же иронической повести «И не осталось никого…» (1951)⁵. В романе рассказывается о путешествиях имперцев-землян дальними планетами с причудливым социальным устройством.

...Когда-то на заре космических путешествий волны большой колонизации двинулись в бесконечность Вселенной. Обычно, туда отправлялись разного рода диссиденты, принудительно высылались также особо опасные преступники. Весь это период активной миграции был назван «Большим взрывом». И вот, когда Земля, наконец, справилась с внутренними проблемами, она вспомнила о далеких планетах, которые за это время, наверное, давно обжили колонисты. Человеческие и природные ресурсы не могли не привлечь внимания империи.

На примерах жителей четырех разных планет видно стремление автора показать разное понимание анархии – как внеиерархического миропорядка, и как некоего хаоса, где не действуют никакие ограничительные факторы.

Очевидно, данный роман был знаком другому британскому фантасту Джеймсу Патрику Хогану. По крайней мере, об этом свидетельствуют многочисленные параллели с его собственным романом «Набег из прошлого»⁶ : космический корабль с экипажем – срезом общества землян; военное подразделение, наладившее неформальное общение с местными жителями; попытки создать плацдарм на далекой планете. Роман Хогана не имел юмористического окраса, к тому же анархическое общество вышло более детально описанным.

Примечательно, что оба романа с небольшим хронологическим промежутком были удостоены премией «Прометей», вручаемой Либертарианским Футуристическим Обществом за свободомыслящую фантастику⁷.

Еще один роман с анархической составляющей, в котором ощущается влияние всех указанных выше произведений – «Соль» Адама Робертса (2000). В данном случае, однако, мы имеем дело не с простым ремейком, а с творческой переработкой классического багажа, выстраиванием своей собственной истории, в которой автор пошел намного дальше предшественников.

…После прибытия на планету «Соль», экипаж каждого корабля колонистов стал зачатком новой нации со своими устоями. Названия кораблей позже стали этнонимами. Одним из таких новых народов стали алсиане – анархисты, которые правдами и неправдами устроили свой полет на вожделенную планету.

Все вышеуказанные произведения отличаются как стилистически, так и формально жанрово. Некоторые из них можно смело назвать утопиями, другие лишь содержат черты утопии, в третьих мы не увидим детализированного описания анархического социума.

Социальные модели

Анархический идеал, прежде всего, предполагает отсутствие государственного аппарата. Анархизм стремится к устранению любой авторитетной вертикали, понимаемой как проявление авторитаризма. В качестве альтернативы иерархизации предлагаются горизонтальные связи, местное управление и небольшие, самодостаточные общины. Анархизм имеет некоторое сходство с марксистским пониманием высшей стадии коммунизма, при которой, как известно, государство отмирает. Таковы главные отличительные черты анархии, однако, в художественных произведениях допустимы нюансы и авторские допущения.

Начнем с «Обделённых». Для понимания сути анархического идеала, раскрытого в романе, важна характеристика анархизма в своеобразном преддверии – рассказе «За день до революции». В предисловии к рассказу автор указывает источники и характерные особенности одонизма (женщина-революционер Одо – литературный аналог Кропоткина):

«Одонизм – это анархизм. Но не тот, что связан с террористами и бомбами за пазухой, какими бы иными именами он ни пытался прикрыться. Одонизму не свойственны социально-дарвинистский подход к экономике и доктрина свободы воли, столь характерные для ультраправых. Это анархизм в «чистом» виде, анархизм древних даосов и работ Шелли, Кропоткина, Голдмена и Гудмена.

Основной целью критики одонистов является авторитарное государство (все равно – капиталистическое или социалистическое); основу их морали и практической теории составляет сотрудничество (солидарность, взаимопомощь)»⁸.

Построение общества, напоминающего сплошной кибуц среди Иудейской пустыни, осуществлялось согласно учению Одо. Основой одонианства служит понятие о децентрализации. На новой родине, полупустынном спутнике Анарресе, не было создано какой-то руководящей структуры или иерархической организации. Единственным формальным органом, который, впрочем, управлял не людьми, а процессами, был Комитет производства и распределения. Также были созданы синдикаты – совещательные ассоциации, объединяющие людей одной профессии. Экономический механизм работал на основе безвозмездного труда людей и такого же безвозмездного распределения среди них продовольствия, предметов личного потребления. Ресурсная ограниченность привела к лимиту размеров городов, рост поселения был привязан к продовольственной и сырьевой базе местности, где оно локализовалось. Жители не слишком прикованы к определенному месту жительства из-за частых переездов в связи с трудовыми мобилизациями. Такие мобилизации обосновывались необходимостью борьбы с разрушительными последствиями засух или пылевых бурь.

Писаных законов – признаков государства, а так же полиции, которая следила бы за их выполнением, на Анарресе, конечно, нет. Тех, кто нарушает негласные правила общественной жизни, ждет всеобщее порицание и остракизм. С бытовыми ситуациями, как правило, помогают справиться окружающие, соседи. Армии тоже нет, однако есть Оборона, скучная, но необходимая сфера, учитывая соседство недружественной планеты предков. Несмотря на монотонные обязанности по обслуживанию Обороны, желающих «служить» всегда хватает, потому, как это занятие считается престижным, общественно полезным.

Особенности местного устройства общественной жизни повлияли и на сферу личного пространство анаррестян. Так, считалось, что лучше друзей находить на новом месте жительства, а не держаться старых. Проблемы жилья не было вообще – в любом месте обжитой части планеты для вновь прибывшего выделялась комната в длинном доме (нечто среднее между общежитием и большим домом-коммуналкой). Одинокие взрослые жили, как правило, по несколько человек в комнате. Число таких комнат в длинных домах доходило до нескольких сотен. Смена общежитий является обыденной практикой для анаррестян с самого детства: при необходимости ребенка можно сдавать в круглосуточные ясли, существуют также школьные общежития. Общественное мнение не одобряет размещения в одной комнате одного человека, или чрезмерно долгого времяпрепровождения ребенка у родителей. Считается, что все это может быть причиной застенчивости и индивидуализма – маргинальных проявлений на Анарресе.

Прибыв на Анаррес, поселенцы, подобно первым энтузиастам эсперанто или иврита, полных оптимизма относительно роли нового языка в построении лучшего будущего, перешли на искусственный правийский язык. В речи анаррестян глаголы «работать» и «играть» имеют идентичное значение, отсутствуют слова для обозначения понятий «богатство», «выгода», «религия», поскольку нету самих общественных явлений, которые они должны были именовать. Прозрачным глаголом «эгоизировать» декларировали худшую характеристику, которую только можно было представить на Анарресе. Еще один примечательный факт – имена новорожденным выбирает компьютер; каждое имя является уникальным среди ныне живущих. После смерти носителя имени его может получить новорожденный от любой партнерской пары.

Однако на Анарресе не все так гладко, как может показаться на первый взгляд. На это тонко намекает оригинальный подзаголовок романа, обычно опускаемый при переводе, – «Неоднозначная утопия». Даже самая лучшая идея при ее реализации на практике может значительно отличаться от теоретических разработок. Современные анархисты указывают наличие двух серьезных недостатков общества Анарреса, которые не дают ему называться анархией. На пути анархоутопии стоят: 1) наличие зависимости от поставок из капиталистического Урраса, фактическое включение «анархического» спутника в рынок, и появление в скрытой форме колониальной эксплуатации; 2) проблемы с разделением труда, появление «специалистов» и «толпы»⁹. Анаррес скорее пытается строить анархию, а не является ею на практике.

Анаррестяне настолько полны веры в непогрешимость своего мироустройства, что даже глубоко в душе сложно воспринимают реально существующие отклонения от теории Одо. Появляется какой-то вариант самоцензуры и «комсомольских разборов» с довольно сомнительными директивами. Длительная изоляция в жестких условиях неприветливой планеты привела к господству грубого утилитаризма и примитивного прагматизма. Технологические прорывы не осуществлены, не была преодолена экономическая зависимость от поставок из Урраса. Злоупотребление общественным мнением и манипулирование им начинает применяться к тем, кто стремится выйти за тесные рамки насущного и обыденного. Однако главное для бдительных строителей анархии заключается в способности увидеть тревожные звоночки деформирующих социальный организм изменений. Ведь осознание существующей проблемы – полпути к ее решению.

Если «Обделённые» апеллируют к условной второй половине ХХ века, то другая анархическая утопия Ле Гуин «Всегда возвращаясь домой» – это невообразимый конгломерат хронологических и культурных маркеров. Поверхностное знакомство с постапокалиптическим народом кеш может вызвать ассоциации с архетипом благородного дикаря, живущего в Золотом веке. Однако не все так просто. Чисто внешние признаки этого социума не всегда соответствуют родоплеменному строю. Несмотря на наличие Домов, члены которых считались родственниками, существуют союзы, общества и цехи (явная отсылка к Средневековью). Остались и более знакомые нам поезда, электричество, театры, цирки, библиотеки, архивы. Артефакты былых времен – кибернетический центр Столица Разума и ПОИ – пункты обмена информацией, нечто вроде точек доступа к супермощной автоматической сети, простирающейся далеко за пределы Земли. Высочайшим мастерством считается умение извлекать информацию из ПОИ. С другой стороны, имеются лесные, одичавшие, совсем оторвавшиеся от социума люди.

Чтобы не заболеть иерархической болезнью людей, живших до катастрофы, Второй и Третий Дома предостерегают от чрезмерного рвения в земледелии. Ведь излишки – путь к разрушению общины. Все эти люди не знают иерархии, не понимают смысла нако пительства. Торговля с окружающими племенами существует в форме бартерного обмена. Богат тот, кто отдает. Чем больше ты отдаешь в общественные запасы – тем более ты авторитетен и уважаем.

Что же представляет собой мировоззрение людей кеш? Они не исповедуют никакой конкретной идеологии – анархо-примитивизм не осознается ею, а является будничной практикой, усвоенной с молоком матери. Кеш не делают различия между миром природы и миром людей, они ощущают себя частью Вселенной, а природу воспринимают как большой Дом.

Значительное влияние на построение философской подоплеки романа осуществил даосизм, которым увлекалась Ле Гуин. Дао в романе объясняется как движение, активность. Именно к дао отсылает Правая и Левая Рука – понятия из мифосознания кеш, две стороны, обозначающие небо и землю. Место общественных собраний и отправления ритуалов «хейимас» представляет собой большую полуземлянку с четырехскатной крышей, подчеркивая единение и связь двух начал, земного и небесного. «Города» кеш строятся в форме двойной спирали, соединенной ритуальной «перемычкой». Этот прозрачный символ намекает на Инь и Ян, в нем можно узреть и галактику с баром, и модель ДНК человека. Незримое дао, путь, единение общественного и индивидуального разлито в танцах, песнях, в состоянии, близком к трансу – во всех средствах общения людей между собой. Праздники кеш привязаны к кругу жизни природы. Классической религии нет, но есть всеобъемлющий пантеизм.

Центральной осью книги, таким образом, служат анархо-примитивизм и анархо-экологизм, а социально-экономическая повестка почти полностью замещается фольклорно-этнографической.

В еще одной анархоутопии – «Набеге из прошлого» Джеймса Хогана представлена словно бы перевернутая фабула «Часа Быка» Ивана Ефремова. Тут капиталистические пришельцы пожаловали в гости к коммунистическим (анархическим) потомкам звёздных колонистов. Когда-то на планету Хирон был отправлен автоматический корабль с человеческими эмбрионами. Первое поколение родившихся на планете и воспитанных роботами дало начало анархическому социуму Хирона. Даже повзрослев, первые хиронцы сохранили любовь к роботам, а через них – склонность к развитию техногенной цивилизации. В то же время жители Хирона лишены некоторых негативных моментов, связанных с традиционным родительским воспитанием – они не знали давления авторитета, консервативных представлений о социальной градации и целого ряда стереотипных суждений. Впоследствии на планете образовалось высокоразвитое, горизонтально организованное общество. В этом обществе нет начальников и подчиненных, государства, денег, армии, полиции, формализма, бюрократии и т.п. На Хироне отсутствует понятие «халтура» – тут просто невозможно найти бракованную вещь. В каждой отрасли работают заинтересованные лица, для которых работа – любимое дело. За нее не платят. Хотя... Нет, плата есть. Уважение, авторитет среди коллег – вот настоящие местные «деньги». Человек работает, потому что не может не работать, трудится по зову сердца, сообразно своим умениям, склонностям и интересам. Характерно, что проблема преступности так и не возникла – когда кто-то совершал общественно опасное действие – его быстро «успокаивали» окружающие, ведь оружие находится в свободном доступе.

Взаимодействие миров

«Чистых» утопий, подобных ефремовской «Туманности Андромеды», где коммунизм как бы взрастает на своей собственной основе, не так уж и много в истории фантастики. Построение такой правдоподобной конструкции – задача довольно трудная, требующая недюжинного воображения и глубокой, вплоть до мельчайших деталей, проработки социального ландшафта. Обычно, чтобы показать преимущества или отличительные черты нового социально-экономического строя писатель противопоставляет его строю старому, т.е. возводя свою социальную модель на более архаичной и нередко враждебной основе. Достаточно вспомнить наиболее рельефный пример – коммунистические полубоги-земляне versus тормансиане из «Часа Быка». Характерен подобный прием и для анархической фантастики.

Формы «войны миров» могут быть различными и зависят они от сюжетных особенностей и идейной направленности конкретных произведений. Можно выделить три сценария, в которых реализуется противопоставление анархия – консервативное общество: борьба мировоззрений, силовое противостояние, поглощение.

Для романов Ле Гуин характерно то, что антагонизм борьбы мировоззрений проходит по судьбам главных героев. Шевек, гениальный физик-теоретик с нетипичным для анаррестянина темпераментом интроверта, погружается в мир грязной роскоши и непонятных реалий классового общества Урраса. Движимый идеей единения людей обеих планет, он то наслаждается одиночеством то, в конце концов, преодолевает его. Приключения на Уррасе, выглядящие сплошным культурным шоком, в конце концов, приводят героя к правильному выбору – дороге совести. Хотя на планете предков принципы Одо пока не прижились, но контуры всеобщих перемен уже не так эфемерны, как раньше. Как и Шевек, Северная Сова из «Всегда возвращаясь домой» находится на стыке двух миров, являясь частью обоих по рождению, будучи полукровкой. Она совершает длительное путешествие на родину своего отца и не приняв устои иерархического социума, становится Женщиной, Возвратившейся Домой. Люс Марина Фалько из «Глаза цапли» видит несовершенства того мира, в котором живет. Люс Марина раздираема между знакомым уютом и уже осознаваемым отторжением к нему. Ситуации добавляет драматизма то, что опыт переустройства сознания происходит через противопоставление системе ценностей своего горячо любимого отца. Подобно Шевеку Люс Марина встряхнет запутавшуюся в своих идеалах общину и поведет шантийцев тем путем, о котором они запретили себе даже мечтать.

В «Глазе цапли» также можем увидеть и открытое силовое противостояние. Когда противоречия между новоявленными феодалами и общиной пацифистов проходят точку невозврата, последним приходится на время отступиться от своих принципов ради сохранения свободы. Но настоящая война между анархистами и традиционалистами разыгрывается на страницах романа «Соль» Адама Робертса. И местные анархисты – это совсем не мирные хиппи, не знающие, что противопоставить жестокому и вероломному удару. Не имея возможности вести полноценную войну с регулярной армией захватчиков, алсиане партизанят и совершают дерзкие теракты. Протагонист Петя даже замечает за собой какое-то чудовищное чувство удовлетворения от смертей врагов, кровавой мести… На страницах романе Робертса мы наблюдаем фактический откат анархического общества до уровня традиционного.

Наиболее интересный вариант взаимодействия между традиционным и анархическим обществами представлен в «Великом взрыве» Рассела и «Набеге из прошлого» Хогана. В романе Рассела для противодействия землянам, которые привезли с собой на планету старые порядки, местные анархисты используют самое страшное «оружие», которое зашифровано в формуле «Свобода: нет и точка». Это путь мирного сопротивления, аналогичный «сатьяграхе» Махатмы Ганди (местные жители недаром называют себя «гандами», а землян – «антигандамы»). Гандов невозможно заставить что-то делать против воли, абориген скорее пострадает, чем будет выполнять указания антигандов. В конце концов, здешний образ жизни был настолько привлекателен, что военная и управленческая машина землян дала трещину – антиганды начали перетекать в лагерь «противника».

Элитарный социум землян при взаимодействии с анархическим начинает размываться и в романе «Набег из прошлого». Всё больше пришельцев начинает понимать, что искусственные наслоения в виде экономики, политики и даже санкционированных сверху представлений о морали или семейных ценностях – не более чем извращение. «Нагнуть» хиронцев, сделать их рабами капитала, трансформировать их в граждан не получилось. Даже когда против них пытаются развязать военную агрессию, местные не отвечают выстрелами в сторону всех солдат. Останавливать надо конкретных агрессоров, а не действовать из принципа «ты носишь такую же форму, значит уже враг». Хиронцы понимают: есть командное ядро, а есть те, которые только выполняют приказы. Когда эта структура постепенно распадается, остается только жалкая по количеству верхушка, которую и следует нейтрализовать. В конце концов, и у ограниченных обывателей, которым так удобно в мещанском коконе, пробуждается толика живого разума... В итоге иерархическая система не выдерживает. Даже новые корабли не помогают.

Семья, женщина и половой вопрос

Еще одной важной характеристикой фантастического анархизма является отношение к сфере личного.

Семья, понимаемая как ячейка традиционного патриархального общества – не раз и навсегда установленный социальный институт. Это понятие исторически и экономически обусловлено. Ясно, что при иных обстоятельствах институциональное оформление отношений между мужчиной и женщиной, роль женщины в обществе, воспитание детей будут выглядеть иначе.

В «Обделённых» удовлетворение сексуальных потребностей (причем не обязательно гетеросексуальных) – обычное явление, поэтому молодые люди занимаются этим довольно активно в подростковом возрасте. Разрешено всё, что не переходит границу добровольности. Для уюта любовников предоставляется отдельная комната; нужда сексуальной близости, а также пребывание в длительном партнерстве (аналог брака, правда лишённый своей экономической основы и с устным, нефиксированным договором) являются достаточными основаниями для этого. Никто тут не имеет понятия о проституции или сиротстве.

Героини Ле Гуин бунтуют против затхлого патриархального застоя, где гендерные роли уготованы навечно по факту рождения.

В романе «Всегда возвращаясь домой» мир-женщина противостоит миру-мужчине. Жизнь в Долине Реки На – это олицетворение женского начала. Ее жителям чужда маскулинная рациональность, они не возводят новые враждебные природе техноценозы. Апелляция к женскому, спокойному, природно-циклическому – излюбленный мотив мифологии народа кеш. Для Людей Долины матриархат естественен, как сама жизнь. Браки матрилокальны, а родство матрилинейно. Этимология их языка многое говорит об особой роли женщины в миропонимании этих людей. Слово кеш звучит почти так же, как и кеше (кешо) – женщина, самка; термин Амакеш (Долина Реки Кеш) образован путем слияния этнонима со словом ама – бабушка, любая родственница по линии матери и старше ее. Женщины кеш раскрепощены ровно настолько, насколько требует их сердце и физиология. Каждый год проводится праздник эротического Танца Луны с предсказуемым финалом, в котором вольны брать участие все фертильные жители. Но существует и период жесткого полового табу, соблюдаемого в подростковом возрасте. Случаи гендерного насилия единичны, практикуется сексуальная разрядка; не познавшие плотских утех не вступают в брак. Любовь – каждодневная практика человеколюбия, а не оторванный от реальности идеал.

Герои «Набега из прошлого» вообще не переживают по поводу брака. Его просто не существует, влюбленные живут вместе, сколько захотят. У многих на планете есть сестры или братья только по матери, или только по отцу. Нет семьи и у алсиан из «Соли». Вообще-то паре жить можно и вместе, однако это никоим образом не исключает связей на стороне. Секс – дело обыденное, достаточно только прямо спросить у понравившегося объекта на этот счет (а зачем усложнять-то?). Роль женщины в обществе алсиан довольно высока, представлен некий вариант матриархата в зачаточном состоянии. Постоянные семьи укореняются лишь с появлением военного авторитета и иерархии, которые привнесла с собой милитаризация общества.

* * *

Анархическая фантастика – особый жанр фантастики социальной, ставящий на первое место свободу, как отдельного человека, так и небольших самоуправляемых коллективов. Многие черты ее роднят с коммунистической утопией, иногда различия чисто номинальны. Во всех рассмотренных произведениях мир анархии противостоит миру этатизма. Еще одной отличительной особенностью планетарного анархизма выступает воплощенный феминизм, иногда переходящий в матриархат. Некоторые произведения демонстрируют существенные недостатки избранной модели, ее неправдоподобность или же показывают неприглядные варианты взаимодействия с внешним социальным окружением (бегство, кровопролитная война). Наиболее привлекательный образ анархического общества удалось создать Джеймсу Хогану в его «Набеге из прошлого». В этом романе автором выбрана удачная тактика мирного поглощения пришельцев из капиталистического «прошлого».

…По признанию Урсулы Ле Гуин «анархизм – вообще самая идеалистическая и самая интересная из всех политических теорий»¹⁰. Анархическая же фантастика, как ретранслятор одной из моделей будущего мироустройства, не менее интересна и как тема литературоведческих и социально-критических исследований.

---

¹ Древнегреческо-русский словарь в двух томах / Сост. И.Х. Дворецкий, под ред. С.И. Соболевского. – Т. 1. – М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1958. – С. 131, 243.

² Фрумкин А. Актуальность анархизма // Новый мир. – 2014. - №5.

³ Урсула ле Гуин: Дао, утопия и анархизм // Автономное действие. – 18 июля 2012 года. https://avtonom.org/news/ursula-le-guin-dao-utopiya-i-anarkhizm

⁴ Маргарита Меклина. Урсула К. Ле Гуин: «В моей памяти живут многие миры…» // Взгляд.Ru. – 16 апреля 2007 года. https://vz.ru/culture/2007/4/16/77721.html

⁵ Эрик Фрэнк Рассел. Великий взрыв // Лаборатория фантастики. https://fantlab.ru/work19082

⁶ Роман «Voyage from Yesteryear» не переведен на русский язык, название тут – по аналогии с польским изданием Hogan James Patrick. Najazd z przeszłości. - Wydawnictwo «Kwadrat», 1993. – 168 s.

⁷ В номинации «Лучший роман» - «Набег из прошлого» (1982), в номинации «Зал славы» – «Великий взрыв» (1985). Подробнее см. Prometheus Awards // Libertarian Futurist Society. http://lfs.org/awards.shtml

⁸ Урсула К. Ле Гуин. За день до революции // Урсула К. Ле Гуин. Обширней и медлительней империй: авторский сборник. – СПб.: Азбука; М.: Азбука-Аттикус, 2016. – С. 421. – (Серия «Мир фантастики»).

⁹ Владимир Платоненко. Об ошибках Урсулы Ле Гуин и об их пользе // Автономное действие. – 31 января 2018 года. https://avtonom.org/author_columns/ob-oshibkah-ursuly-le-guin-i-ob-ih-polze

¹⁰ Урсула К. Ле Гуин. За день до революции // Урсула К. Ле Гуин. Обширней и медлительней империй: авторский сборник. – СПб.: Азбука; М.: Азбука-Аттикус, 2016. – С. 421. – (Серия «Мир фантастики»).