В своем творчестве, как, впрочем, и в жизни, выдающемуся материалисту-диалектику Эвальду Васильевичу Ильенкову приходилось продираться сквозь стену глухого непонимания и неприятия. Ильенков жил и творил вопреки обстоятельствам, наперекор интригам и затхлой атмосфере, созданной усилиями официальных «диаматчиков». Материалистическая диалектика в то время была низведена до уровня советского позитивизма, закостенелого квазикульта, ритуальная риторика которого обслуживала линию партии. Не принимая конъюнктуру и конформизм, обвиняемый во всевозможных грехах и отступлениях, Ильенков утверждал в своих произведениях живую основу диалектики, схватывал суть и закономерности развития человеческого мышления. Именно сферу мышления он считал предметом изучения философии. Отстаивая материалистическую природу идеального, Ильенков брал за основу традицию, заложенную Спинозой, Гегелем и Марксом.

Мышление немыслимо без абстрагирования, рисования в своем воображении моделей внешнего мира, формирования образов будущего. На воображении и фантазии зиждется вся научная фантастика. Фантазия – наша универсальная способность, отличающая человека от представителей животного мира и приобретаемая в процессе взаимодействия с себе подобными.

Без фантазии и развития эстетических способностей, пренебрежительно называемых «лирикой», человек не может полноценно себя проявить ни в одной сфере деятельности. Для Ильенкова воображение это нечто несоизмеримо большее, чем просто досужие мечтания: «Обычно под воображением понимают способность выдумывать то, чего на самом деле нет, – способность сочинять сказки или фантастические романы, способность творить причудливые образы, между тем это – лишь частная, и притом вторичная, производная функция воображения. А главная его функция позволяет нам видеть то, что есть, то, что лежит перед глазами, – делать то, что «труднее всего на свете», по словам Гёте»¹.

Эвальд Ильенков был человеком универсальным и всесторонне развитым. Особое значение он уделял чтению литературы. В ряду классиков русской и мировой художественной прозы видное место в читательском багаже Ильенкова занимали книги фантастов.

При написании «Ленинской диалектики и метафизики позитивизма» Ильенков перечитывал работы Александра Богданова, в частности его фантастические романы «Красная звезда» и «Инженер Мэнни»². Отстаивая социалистические принципы человеческого мироустройства и критикуя рыночное отчуждение, Ильенков обращал свой взор к антиутопиям Хаксли и Оруэлла.

За псевдокоммунистическим фасадом романа «1984» Ильенков видел крайнюю степень отчуждения, которая может существовать только в государственно-капиталистическом социуме. Ученик Ильенкова Сергей Мареев вспоминает, что философ показывал ему собственный машинописный перевод самой известной книги Оруэлла³.

Мыслящая машина

К фантастике Ильенков обращался не только как читатель. Его перу, в частности, принадлежит небольшой рассказ «Тайна Чёрного Ящика». Сам автор его определил как «научно-фантастическую прелюдию», – очевидно, к основному материалу его книги «Об идолах и идеалах»⁴. История написания этого фантастического памфлета связана с именем писателя Александра Твардовского. Именно он предложил Ильенкову разобраться на страницах «Нового мира» с проблемой искусственного интеллекта, которая в 1960-х активно обсуждалась в связи с развитием советской кибернетики. Однако редакция побоялась брать на себя ответственность за публикацию такого текста, и даже авторитет Твардовского не мог ничем помочь в сложившейся ситуации⁵. При помощи единомышленника Ильенкова Алексея Потёмкина памфлет удалось напечатать в многотиражке Ростовского государственного университета «За советскую науку» 21 марта 1964 года. Вскоре его перепечатала многотиражка местного мединститута⁶. Книга «Об идолах и идеалах», где рассказ позже был помещен в качестве одной из глав, сама была спасена благодаря положительной рецензии философа Бориса Бирюкова, который, кстати, был противником идей, излагавшихся в ней⁷.

История, рассказанная в «Тайне Чёрного Ящика» по смыслу связана с художественной зарисовкой «Идеалы и интегралы», которая служит ей своеобразным прологом. Вместе с объясняющей, публицистической третьей главой книги они составляют единое целое, своеобразную трилогию, написанную в разной стилистике. К теме искусственного интеллекта, «машины умнее человека» автор возвращается и в заключительной главе книги.

…Как-то поспорили «физик» Адам Адамыч и «лирик» (alter ego автора) о том, может ли Машина мыслить. Кибернетик был полон энтузиазма в этом вопросе, философ же не особо проникся подобной перспективой. В порывах спора дело дошло до выяснения, чья же наука «научнее». Аргументы Адам Адамыча убедительны, да и эксперимент он произвёл соответствующий. По его уверениям, в лаборатории на тысячную долю секунды зажёгся-таки огонь мысли искусственного существа…

В фантастическом памфлете рассказывается о некоем социуме разумных машин, изображённого с использованием лемовской иронии. Под руководством Управляющего Устройства машины пытаются избавиться от наследия Человека – полумифического примитивного первосущества и создателя машинной цивилизации. Но задача оказалась трудной, за советом решили обратиться к таинственной и древней супермашине – Чёрному Ящику. К сожалению, мыслительный труд, специализация, доведённая до предела, противоречия развития в цивилизации машин привели к тому, что чем дальше они удаляли остатки человеческого в своей культуре, тем более они деградировали. В конце концов, машины отказываются от мышления, оставляют это занятие людям. Не спасает киберцивилизацию и мудрый Чёрный Ящик, который на деле оказывается… пустым внутри. Точнее, заполненным «Абсолютом»-воздухом.

Ильенков отстаивает мысль, что в современном обществе давно построена «умная машина», охватившая своими цепкими щупальцами все сферы человеческого бытия. Именно она ставит утилитарные требования к человеку, формирует индивидуума узкоспециализированным винтиком системы, уродуя его универсальную сущность. Так, персонажи памфлета Глазеющий Глаз и Мыслящее Ухо, которому сделали операцию по удалению мыслительной функции, уже не способны ни к чему другому, кроме своих непосредственных обязанностей. Люди-машины и в реальном несправедливом мире принуждены исполнять машинные функции в ущерб истинно человеческому общению. Вывод Ильенкова однозначен: «В полном, в стопроцентном освобождении человека от таких функций коммунизм и видит свою цель в плане технического прогресса»⁸.

Необходимо отметить, что, говоря о вычислительных машинах как орудиях в руках человека, а также о кибернетике в целом, Ильенков заходит довольно далеко. Критикуя, очевидно, проект Общегосударственной системы учёта и обработки информации (ОГАС), предложенный академиком Виктором Глушковым, философ высказывает следующую мысль: «…Они думают, что коммунизм можно построить на пути математически-электронного усовершенствования нынешней системы отношений, т.е. на пути увековечивания нынешнего положения дел, на пути передачи нынешних управленческих функций государственной машины не демократически организованному человеческому коллективу, а другим машинам.

А это – чисто технократическая иллюзия, которая ничуть не лучше и ничуть не умнее, чем иллюзия классических бюрократов»⁹. Андрей Самарский указывает, что потенциальным возможностям «кибернетизации» экономики и перспективному введению новой экономической системы, которые могло сулить внедрение ОГАС, Ильенков не придал значения¹⁰.

По Ильенкову машина не может мыслить как человек (Человек универсальный, не ограниченный чисто машинными функциями), поскольку не может действовать «по логике другого», не способна разрешать противоречивые ситуации; она занимается не целеполаганием, а решает задания, поставленные извне; машина не может оперировать морально-этическими категориями, понятиями «добро» или «красота». Потому преувеличение роли машины, возведение ее до уровня некоего глобального Управляющего Устройства, переложение на орудие Человека миссии управления Человеком, перспективы бунта этого орудия – идеи ошибочные в своей основе; вызваны все эти ущербные построения, прежде всего, социальными реалиями: «Либо технику (кибернетическую или некибернетическую) рассматривают только как средство, только как орудие выполнения человеческих целей, либо она превращается в самоцель, а человек – в средство, в сырье»¹¹.

Выходит, машине никогда не стать на одну ступень с человеком? Не все так просто. Надо или создать некую машинную цивилизацию, аналогичную человеческому обществу, или поместить искусственный разум в уже существующий социум. Но «тогда машину пришлось бы сделать абсолютно подобной живым людям. Ее пришлось бы снабдить всеми без исключения «органами», с помощью коих живой человек приобщается к готовой человеческой культуре и ассимилирует ее. Такое существо должно обладать всей полнотой человеческих чувств»¹². Поскольку для человека очень важна сфера чувственного, гипотетическому созданию нужны и «те органы, которые позволяют испытывать половую любовь к человеку противоположного пола и вызывать ответное чувство. Иначе для этого искусственного существа останется закрытой дверь в такую область человеческой духовной культуры, как поэзия и искусство»¹³. Очевидно, такое существо уже не будет собственно машиной, орудием в руках создателя. Ильенков призывает фантазировать о таких механических гомункулах за пределами науки, по сути, отсылая к литературной, научно-фантастической парадигме.

В научной фантастике тема разумных роботов и суперкомпьютеров традиционно считается одной из основных. Мощный компьютер Голем ХІV в философском романе Станислава Лема своим монологом предостерегал людей от исключительного соотнесения Разума с Человеком, а Человека с Разумом¹⁴. Однако, немало фантастических произведений посвящено именно гуманизации, очеловечиванию бездушной машины. Тут, кроме всего прочего, возможно, проявляются особенности нашего восприятия нечеловеческого, попытка наделить его знакомыми чертами и узнаваемыми маркерами.

В романе современного украинского писателя Игоря Силивры «Предел человека»¹⁵ ставятся те же вопросы, над которыми размышлял в свое время Ильенков – каково истинное отличие машины от человека, непреодолима ли граница между природным и искусственным. Герой романа андроид Октан довольно точно отвечает ильенковским требованиям к разумному существу – он воспитан как человек, обладает всеми положенными чувствами и поистине человеческими «недостатками». Более того, за персонажем формально закреплен человеческий статус. Отход от человеческого начинается тогда, когда Октан сливается с себе подобными, становясь частью суперличности…

Со времен Ильенкова компьютерная техника и теория искусственного интеллекта шагнули далеко вперед. Нынче у продвинутых машин уже есть «органы чувств» – специальные программы для анализа изображения, видео и звука. Существуют нейронные сети, самообучающиеся программы. Наличествует средство для получения информации о внешнем мире и «общения» с другими устройствами – всемирная сеть Интернет. В фантастической дилогии Александра Лазаревича «Червь»¹⁶ могущественный искусственный интеллект и возник благодаря запуску во всемирную сеть компьютерного вируса, имеющего способность к самосовершенствованию. В самом деле – что мешает совместить все эти достижения и получить, таким образом, мыслящую машину? Однако тут, как и в диалектике, простое сложение частей ещё не даёт целого; прорывом было бы появление устойчивых связей, образующих нечто большее, чем сумма отдельных программ. Специалисты также говорят об одной качественной детали, трудно просматриваемой за впечатляющими возможностям современного программного обеспечения. Данная проблема – здравый смысл, которым никак не удаётся наделить машину¹⁷. А что такое здравый смысл? Это некая приобретенная в процессе взаимодействия с социумом аксиоматическая система взглядов на окружающий мир. Однако ныне «система взглядов» и конкретные цели машине задаются человеком, она так и не стала автономной, независимой от его решений. Таким образом, наука (по крайней мере, пока) не опровергла мысли Ильенкова о невозможности создания «машины умнее человека».

Мышление и Вселенная

«Космология духа» – еще один текст Ильенкова, имеющий отношение к научной фантастике. Сам Эвальд Васильевич определил данное произведение как «философско-поэтическая фантасмагория». Идеи, высказанные в «Космологии…» были настолько новаторскими, глобальными и необычными на то время, что, естественно, не могли быть опубликованы при жизни писателя. Пожелтевшие страницы рукописи одного из самых ранних своих текстов Ильенков показывал своему ученику Сергею Марееву, которому даже после смерти учителя не удалось напечатать «Космологию…»¹⁸. Лишь на излёте советской эпохи это эссе было опубликовано в двух номерах журнала «Наука и религия»¹⁹. Полностью «Космология духа» была опубликована в 1991 году²⁰.

Как и следует из подзаглавия («Роль мыслящей материи в системе мирового взаимодействия») речь тут идёт о «духе» – средоточии мысли и «космологии» – глобальном внешнем мире. Ильенков исходит из того, что материя – это субстанция реальности, а мышление – ее неотъемлемый атрибут. Мышление по Ильенкову – это «способность человека отражать (воспроизводить) форму и меру любой вещи вне мышления и действовать сообразно такой мере и форме в согласии, а не вопреки ей»²¹. Мышление – не случайность в историческом развитии Вселенной, а необходимая закономерность, результат усложняющейся организации материи, самый сложный уровень изо всех видов мирового взаимодействия.

Материя породила мышление, но что будет с мышлением, когда сама материя будет трещать по швам спустя многие миллиарды лет? Материалист-диалектик не может принять сценарий «конца времён» (если есть конец, значит, есть и начало, акт религиозного творения), потому употребляет другое определение – закавыченную «тепловую смерть Вселенной». В далёком будущем весь водород в ядрах звёзд выгорит, и всякое материальное взаимодействие будет стремиться к нулю, а температура космического пространства гомогенизируется. Холодную, почти неподвижную Вселенную могут вернуть к жизни лишь наши далёкие потомки, которые к тому времени откроют способ сверхмощного взрыва. Сгустки горячей материи будут снова конденсироваться в галактики и звёздные скопления, а мировое развитие пойдёт по новому витку, который породит новых носителей мышления… Таким образом, «как нет мышления без материи, так нет и материи без мышления», мышление в свою очередь порождает материю.

Как метко заметил автор предисловия к эссе Генрих Волков, «гипотеза Ильенкова, несмотря на её фантастичность, представляется… красивой своей философской основательностью»²². Логическая, пусть и кабинетно-умозрительная обстоятельность, основой которой служит идея о величественной миссии жертвенности Разума, производит на читателя поистине ошеломляющее воздействие.

Однако красота – не залог истины. Наиболее уязвимым, очевидно, местом данной конструкции является судьба мыслящей материи.

В одном из самых известных своих рассказов «Приход ночи»²³ Айзек Азимов описывает цивилизацию гуманоидов, живущих на планете с диковинной орбитой. У планеты несколько светил и её жители никогда не видели звёздного неба, постоянно купаясь в лучах хотя бы одного из солнц. Но полное затмение, наступающее раз в две тысячи лет, приводит к созерцанию необычного зрелища – космической черноты и миллионов невиданных до того звёзд. Безумие, животный страх и хаос, охватывающие людей, приводят к разрушению цивилизации, которая вынуждена начинать свой новый путь с нуля. В гипотезе Ильенкова имеем сходную картину. Разуму отводится роль природной силы, которая закольцовывает очередной вселенский цикл, служа мостиком между периодами энтропии и антиэнтропии. Разум не имеет выбора – он должен возродить Вселенную, самоуничтожившись при этом. Ни о какой преемственности между Разумами, живущими в разных циклах, при этом речь не идёт: материя обречена проходить каждый раз одни и те же этапы, в конце концов, порождая жизнь и мышление.

Может ли Разум разорвать ущербный природный круг и превратить его в спираль – тоже, кстати, не чуждую диалектике фигуру? Должно ли руководствоваться Мышление потомков единой целью – сохранением Вселенной, отбрасывая при этом эгоизм собственного самосохранения? Ответы на эти вопросы, как и понимание мотивов Суперразума в целом, нам недоступны. В среде астрофизиков и космологов, впрочем, слышен сдержанный оптимизм: в теории такого рода цивилизация могла бы не только сотворить новую Вселенную в лабораторных условиях, но и перенестись туда²⁴. А если верна теория о множественности вселенных²⁵, то не нужно даже ничего создавать, достаточно лишь выбрать из множества миров тот, который наиболее подобен с исходным (т.н. «вселенная-фермион») и в котором еще не возник «свой» Разум.

В повести Павла Амнуэля «Что-нибудь светлое…»²⁶ выдвигается именно такая гипотеза – Разум из гибнущей вселенной может спастись посредством перехода через кротовую нору в другом «фермионе». При переходе что-то неизбежно теряется и эволюционный путь надо проходить заново, однако при определенных условиях наследие родительской цивилизации можно активизировать. Количество переходов потенциально неисчислимо в предыдущих и будущих мирах…

Однако Вселенная Ильенкова бесконечна и вмещает всё сущее, наличие параллельных вселенных, да еще и не всегда снабжённых жизнью и Разумом, очевидно, не допускается. Вселенная Ильенкова вечна. Правда, вечность Вселенной обеспечивается не какими-то ее физическими свойствами, а чередой самоубийств Разумов. Без самоубийства очередного Разума вся сооружённая система просто перестаёт работать и «тепловая смерть» превращается в реальную тепловую смерть. Уровень развития научных представлений о Вселенной того времени и позиция «буквального» материалиста-диалектика привели именно к такой картине мира. Интересно в этой связи, что один философ-естественник, современный сторонник идей Ильенкова, пришёл к отрицанию теории Большого взрыва и эволюции Вселенной, считая их, по сути, религиозными декларациями; однако даже этот автор пишет о том, что суицидальная гипотеза Ильенкова фантастична и мировой круговорот должен замыкаться естественным образом, без вмешательства субъекта мышления²⁷.

В «Космологии духа» ничего не говорится о контактах локальных разумов во Вселенной и об их слиянии, ведущему к появлению единого мирового Суперразума. Именно такой слившийся Суперразум, сумевший заглянуть за грань мироздания, описан в романе Олафа Стэплдона «Создатель звёзд»²⁸. В эссе практически везде под мыслящей материей подразумевается земное человечество, лишь несколько оговорок допускают существование иных разумных цивилизаций. В другом своём тексте, впрочем, Ильенков даёт понять, что инопланетяне не могут значительно отличаться от нас. Согласно его воззрениям, разумные существа должны обладать 1) органами активной предметной деятельности, скорее всего похожими на человеческие руки – залог появления труда; 2) бинокулярным зрением, слухом и прочими органами, которые будут строго функциональны, ведь природа не терпит излишеств. «Так что у нас все-таки больше оснований думать, что если космонавты грядущих столетий встретят где-нибудь своих мыслящих собратьев, то эти собратья по разуму будут скорее похожи на нас самих, а не на лишайники или на телеграфные столбы. Это так же вероятно, как и убеждение математиков, согласно которому и на Марсе, и на планетах туманности Андромеды арифметика будет та же, что и на Земле, а число «Пи» будет выражаться тою же самой длиннющей дробью, что и на Земле»²⁹. Ильенков в этом смысле приходит к сходным выводам с другим известным марксистом – Иваном Ефремовым: «Великий закон уравнения, усреднения жизненных форм неизбежно должен привести к тому, что после миллионов лет отклонения, в конце концов, получится человек – двуногое мыслящее существо, через которое природа познает самое себя»³⁰.

Итак, речь идёт о человеке земного или инопланетного происхождения. В далёком будущем человечество возьмёт власть над физиологией – биологическое вырождение ему не грозит³¹. Тему усовершенствования человеческой биологии Ильенков не развивает, хотя речь в эссе идёт о миллиардах лет будущей эволюции. Уже упоминаемый Олаф Стэплдон выводил восемнадцать рас будущих людей на несравненно более коротком временном периоде – у него вереницы человеческих видов доживают до коллапса Солнца, а не всей Вселенной³². Умный компьютер Голем ХІV из одноимённого романа Станислава Лема предрекает человечеству будущий выбор – деградация или изменение своего природного естества как биологического вида. Уход от телесности к космическому Разуму обязателен, если Человек хочет идти дальше в мыслительной поступи³³. Авторское видение проблематики трансгуманизма, выросшего на почве коммунизма, представлено в рассказе Юрия Симоненко «Человек».

«Человек» – это не отдельный представитель Homo sapiens, а своеобразное облако, энергетический сгусток, бороздящий космические просторы, результат долгой эволюции земного разума. Все отдельные личности закономерно объединены в единую Сущность³⁴. Популяризатор науки Митио Каку пишет о поражающих перспективах перестройки тела, иммортализме, сознании, которое в далёком будущем может путешествовать в виде излучения на сверхдальние расстояния³⁵.

О субстрате мысли у Ильенкова сказано так: «Мыслящая материя мозга, формой движения которой является мышление, есть абсолютно высший и непереходимый предел поступательного развития»³⁶. Но если мышление – «высший предел всеобщего развития», то, очевидно, и уровней развития внутри самого мышления может быть множество, нет предела совершенствованию. То же самое можно сказать и о материальном носителе мышления – человеческий мозг менялся эволюционно, так почему бы ему не измениться в будущем? Что мешает грядущим технологиям активно вторгаться в когнитивную сферу?

Футурологические нарративы – трансгуманизм, иммортализм, искусственный разум удачно совмещены в кратком, но ёмком философском рассказе Айзека Азимова «Последний вопрос»³⁷. Как и в «Космологии духа», тут человечество занято вопросом спасения умирающей Вселенной. В бессмертных полубогах, перешедших на энергетическую форму существования, трудно узнать преемников рода человеческого. Однако даже для такой суперцивилизации война с вселенской энтропией оказалась очень трудной задачей. Но её всё же решает далёкий потомок первой умной машины, с которым, в конце концов, сливается энергетическое «человечество». Разум дал толчок началу новой Вселенной… Если система Ильенкова замкнута на себя, на чередование циклов смерти и возрождения, то система Азимова спиральна, Разуму удаётся одновременно спасти Вселенную и сберечь себя посредством пребывания в гиперпространстве.

Наверное, никто из тех, кто писал о «Космологии духа» не заметил одной, на первый взгляд, незначительной сюжетной особенности этого эссе. Дело в том, что мыслящей материи «Космологии…» тоже было куда спрятаться во время рукотворного «Большого Взрыва». Согласно гипотезе Ильенкова взрыв будет занимать очень большие области Вселенной, однако область пространства, охваченная огненной трансформацией, всё же будет конечной: «Всю бесконечную Вселенную разрушить этот акт, конечно, не может, но поскольку разрушаемая структура по размеру и по сложности своей организации стремится к исчезающе малому пределу, то и количество высвобождаемой при этом энергии соответственно стремится к бесконечности. Область мировой материи, захватываемая процессом, включаемая в цепь реакции, остается поэтому ограниченной какими-то пределами. Каковы эти пределы – сказать сейчас, конечно, невозможно, так же невозможно, как и указать размеры и качественные характеристики той частицы, разрушение которой необходимо для того, чтобы вызвать этот процесс. Но процесс этот вполне объясняет возможность превращения сколь угодно больших конечных масс остывшей материи в раскаленную туманность, способную положить начало новым мирам»³⁸. Соответственно, ничто не мешает перенести искусственную среду обитания, о которой есть упоминания в тексте, в свободные от взрыва ареалы космоса. Однако автор, несмотря ни на что, всё же бросает Разум в огненную пучину. Что это – изъян логической схемы или сознательно помещенный в структуру эссе закономерный финал экзистенциального кризиса мышления, к сожалению, оказавшийся знаковым и для судьбы самого Эвальда Васильевича³⁹? Загадка, ответ на которую мы так и не узнаем…

* * *

Рассмотренные нами произведения и сюжеты на первый взгляд не принадлежат к основному руслу философских поисков Ильенкова. Однако основа ильенковского наследия (материалистическая теория идеального и мышление), наверное, наиболее наглядно отражена именно в темах судеб Человечества, его творений и Вселенной. Возможно, кого-то удивит фабула «Тайны Чёрного Ящика», а кое-кто не воспримет гипотезы, изложенной в «Космологии духа», но всё же очевидным для всех остаются честность мысли и самоотрешённость труда Ильенкова. Именно за это нам и ценны его тексты.

¹ Ильенков Э.В. О воображении // Народное образование. – 1968. - №3. – С. 33-34.

² Мареев С.Н. Встреча с философом Э. Ильенковым. – Изд. 2-е, доп. – М.: Эребус, 1997.- С. 188-189.

³ Там же, с. 163-164.

⁴ Ильенков Э.В. Об идолах и идеалах. – М.: Политиздат, 1968. – 319 с.

⁵ Ильенков Э.В. Тайна черного ящика. Предисловие к публикации // Сайт Владимира Кудрявцева. https://tovievich.ru/book/korni/5640-evilenkov-tayna-chernogo-yashchika.html

⁶ Потёмкин А.В. О «Тайне черного ящика» // Эвальд Васильевич Ильенков в воспоминаниях / Под ред. Г.В. Лобастова. – М.: РГГУ, 2004. – С. 224-225.

⁷ Мареев, С.Н. Указ. соч., с. 67.

⁸ Ильенков Э.В. Об идолах…, с. 316.

⁹ Арсеньев А.С., Э.В. Ильенков, Давыдов В.В. Указ. соч., с.280-281.

¹⁰ Самарский А. О критике технократических идей Э.В. Ильенковым // Spinoza. Sed intelligere. http://spinoza.in/theory/o-kritike-tehnokraticheskih-idej-e-v-il-enkovy-m.html

¹¹ Арсеньев А.С., Э.В. Ильенков, Давыдов В.В. Машина и человек, кибернетика и философия // Ленинская теория отражения и современная наука. – М.: Наука, 1966. – С. 270.

¹² Ильенков Э.В. Об идолах…, с. 306.

¹³ Арсеньев А.С., Э.В. Ильенков, Давыдов В.В.Указ. соч., с. 269.

¹⁴ Лем С. Голем ХІV. – Тернопіль: Навчальна книга – Богдан, 2018. – С. 122-123.

¹⁵ Сілівра І. Межа людини. – К.: Темпора, 2019. – 300 с.

¹⁶ Лазаревич А. Червь. Научно-фантастическая дилогия // Технокосм: Научно-техническая фантастика и футурология Александра Лазаревича. http://technocosm.narod.ru/texts/Worm1.html

¹⁷ Голованов Г. Эксперты по обучению машин не знают, как наделить их здравым смыслом // Хайтек+ https://m.hightech.plus/2021/01/04/eksperti-po-obucheniyu-mashin-ne-znayut-kak-nadelit-ih-zdravim-smislom

¹⁸ Мареев, С.Н. Указ. соч., с. 175-177.

¹⁹ Ильенков Э.В. Космология духа. Роль мыслящей материи в системе мирового взаимодействия (философско-поэтическая фантасмагория, опирающаяся на принципы диалектического материализма) // Наука и религия. – 1988. - №8. – С. 4-7. (начало); №9. – С. 16-19 (окончание).

²⁰ Ильенков Э.В. Философия и культура. – М.: Политиздат, 1991. – С. 415-437.

²¹ Ильенков Э.В. Об идолах…, с. 288

²² Волков Г. [Предисловие] // Наука и религия. – 1988. - №8. – С. 4.

²³ Азимов А. Приход ночи // Азимов А. Путь марсиан. – М.: Мир, 1966. – С. 80-129.

²⁴ Каку М. Будущее человечества: Колонизация Марса, путешествия к звездам и обретение бессмертия. – М.: Альпина-нонфикшн, 2019. – С. 393-413.

²⁵ Амнуэль П. Одиночество во вселенной // Если. – 2015. - №5. – С. 88-91.

²⁶ Амнуэль П. Что-нибудь светлое… // Если. – 2009. - №6. – С. 187-244.

²⁷ Игнатович В.Н. Введение в диалектико-материалистическое естествознание: Монография. – К.: Издательство «Эксмо», 2007. – С. 286.

²⁸ Стэплдон О. Создатель звёзд. – М.: РЕФЛ-бук; К.: Ваклер, 1996. – 304 с. – (Философия сквозь века).

²⁹ Ильенков Э.В. Об идолах…, с. 239-240.

³⁰ Брандис Е., Ефремов И. Жизнь ученого и писателя. Интервью с И. Ефремовым // Вопросы литературы. – 1978. – №2. – С. 187-208.

³¹ Ильенков Э.В. Философия и культура. – М.: Политиздат, 1991. – С. 424.

³² Роман «Последние и первые люди: История близлежащего и далёкого будущего» роднит с «Космологией духа» жертвенно-трагический финал – человечество гибнет, но успевает сотворить акт панспермии космических бездн.

³³ Лем С. Голем ХІV. – Тернопіль: Навчальна книга – Богдан, 2018. – С. 82, 121.

³⁴ Симоненко Ю. Человек // Буйный бродяга. – Зима 2017-2018 (№6). – С. 22-45.

³⁵ Каку М. Указ. соч., с. 257-392.

³⁶ Ильенков Э.В. Философия…, с. 419.

³⁷ Азимов А. Последний вопрос // Иные миры, иные времена… / Составитель Вениамин Кан. – Л.: Васильевский остров, 1990. – С. 214-227.

³⁸ Ильенков Э.В. Философия…, с. 434.

³⁹ Ильенков покончил с собой, не выдержав очередной кампании травли, организованной против него.