Архив фантастики
Горькое заблуждение
Алексей Передереев




Публикация разрешена автором

То, что рано или поздно должно было произойти, все же произошло. Из-за загруженности и постоянном дефиците времени, об этом не спешном деле можно было, и забыть на какое-то вре-мя. Петр, вспомнил о нем, можно сказать чисто случайно, в канун череды майских праздников. К тому же должна была вернуться жена из месячной командировки, и Качалов хотел сделать к ее приезду что-нибудь приятное.
Двухэтажный дом семья Качаловых приобрела еще три года назад, он был в тихом приго-роде в двух километрах от одной из известнейших рек России. Домик был достаточно скромным. С небольшими, но уютными комнатами: спальня, детская, библиотека-кабинет, гостиная, столовая, кухня. Была еще небольшая деревянная мансарда, подвальчик, и огромный чердак под самой крышей. Чердак был особенным и не только потому, что тянулся через весь дом, но еще и тем, что капитальный ремонт старого жилища не коснулся его даже самую малость.
Ремонт напоминал стихийное бедствие, как-то неожиданно начался, быстро охватил почти все помещения, и когда казалось, достиг только рабочего полномасштабного режима, вдруг быст-ро стал угасать, и лишь угрожающее эхо достигло старого чердака. Однако при этом Качаловым удалось в достаточно короткий срок привести свое «гнездышко» в тот эстетический вид, который более соответствовал их жизненному стилю. Даже фасад дома перетерпел ряд характерных из-менений, от чего друзья не могли поверить в его вековой возраст дома.
* * *
Петр после завтрака быстро облачился в спортивный, старенький костюм, взял веник, вед-ро, савок и бодро направился к чердаку. Проходя мимо детской, он толкнул дверь:
– Эй, Димка, я иду на чердак, – деловито подбоченившись, заявил Качалов сыну. – Ты не хочешь мне помочь там убраться?
Мальчик, лет шести, оторвал кудрявую голову от нового красочного города будущего:
– А, что мы там будем убирать? – кисточка с краской застыла в руке Димки.
– Ну, разберем старые вещи, соберем мусор и еще чего. Завтра же мама приезжает, и на-ша уборка будет ей хорошим сюрпризом.
– Это ты, папка здорово придумал! – обрадовался сынишка, – я сейчас. Только уберу стол. – Димка быстро стал собирать рассыпанные веером карандаши, фломастеры, цветные маркеры и другие художественные принадлежности.
– Давай, я тебя подожду. И переоденься в старенькое что-нибудь, спортивное, – улыбнулся Петр закрывая за собой дверь.
Рисование для Димки было самым интересным занятием, за которым он мог сидеть дни напролет. Велосипеды, скейты, ролики, футбол, компьютерные игры и другие забавы сверстников абсолютно не интересовали юного художника. Но это не значило, что мальчик рос неженкой. Петр ежедневно ранним утром делал с сыном пробежку. Димка помогал хозяйничать на небольшом клочке огорода, на заднем дворе. Ну а живопись ему помогала воспринимать мир в гармонии цве-та. Во время ремонта сын был главным консультантом по подбору цветовой гаммы в том или дру-гом помещении.
Поднимаясь по скрипучим ступенькам на чердак, старший Качалов в уме, прикидывал, сколько времени им придется провозиться за уборкой.
– Па, а если там живут приведения? – обратился Димка, морщась.
– Ты серьезно считаешь, что они могут быть на нашем чердаке?
– Не знаю, но мальчишки говорили, что приведения живут на чердаках и в подвалах старых домов.
– Может быть, но у нас они вряд ли бы остались. Ты же видел, как мы ремонтировали, кра-сили и белили наш подвальчик, он стал совсем не заброшенный. А на чердаке … – Петр сбился с мысли и стал открывать амбарный проржавленный замок.
Крышка с ужасным скрипом и грохотом отварилась, упав, она подняла облако пыли. Кача-ловы чихнули в один голос.
– Тут такая страшная пылища, что ни одно приведение не выживет, – произнес утверди-тельно Петр, отмахиваясь от лезущей в нос пыли. Но не удержался и повторно чихнул.
Они поднялись на чердак, он встретил их настороженным полумраком и серым, пушистым ковром пыли.
– Нужны более радикальные меры, – Петр зажал нос, – придется тебе Димка смотаться в низ за пылесосом и вентилятором.
Сын кивнул головой, и помчался за электрическими помощниками.
На чердаке оказалась старая, но работоспособная розетка, к ней быстро приладили до-машнюю технику. Петр открыл слуховое окошко и довольный идеей включил пылесос.
– Я буду собирать пылюку, а ты ту, что поднимается с пола, вентилируй прямо в окно, – обратился Качалов к сыну, вскинув наперевес трубу от пылесоса, – Вперед!
И мужики взялись так рьяно за дело, что весь чердак стал ходить ходуном, от грохота и гу-дения.
Не дав пыли и паутине никаких шансов на существование, Петр без передышки принялся за второй этап уборки. Старые стулья, поломанные полки, развалившийся на части комод, плюше-вое кресло с двумя ножками, лежалое, старое тряпье, изъеденное многими поколениями моли и мышей – все это беспощадно вылетало в окно. И что-то со скромным глухим стуком, а что-то с более сильным треском и грохотом приземлялось на заднем дворе.
Качаловы не замечая усталости, давали решительный бой запущению, чердак как бы нехо-тя уступал натиску уборщиков, приобретая нормальный вид.
На конец дошла очередь до самого дальнего его угла. Здесь в таинственном, тихом одино-честве стоял огромный, кованый сундук в очень преклонном возрасте. На крышке этого дубового антиквариата висел весь ржавый, но гордый амбарный замок.
– Да, его голыми руками не сковырнешь, – почесал затылок Петр.
– Па, давай я сбегаю за молотком? – предложил сын.
– Правильно, неси, он в кладовке.
Димка «пулей» умчался за железнолобым помощником. Через несколько минут, мальчонка стоял запыханый возле сундука, сжимая молоток и зубило в руках. Петр приставил зубило и, не успев как следует размахнуться, чуть было не влепил себе по пальцам. Душка замка рассыпалась без особых усилий. Качалов посмотрел на сына с победным видом, тот тоже сиял от радости.
– Па, а вдруг здесь склад всяких драгоценностей?
– Вряд ли, – отозвался Петр и налег на крышку, – вот склад всякого старья, вполне вероят-но.
Крышка натужно заскрипела и с грохотом откинулась на зад. Конечно же, прав оказался Качалов старший, внутри сундука оказались старые, давно забытые хозяйственные вещи. Два чу-гунных утюга, лопата с коротким черенком, деревянная, большая скалка, старая, выцветшая ска-терть и другие вещи. Но самой интересной находкой оказалась полосатая юла и большая, дере-вянная коробка с изображением скачущего гусара. Дрожащими от возбуждения руками Димка от-крыл крышку.
– Вот это, да! – только и смог произнести восхищенный Димка. В коробке аккуратными ря-дами лежали деревянные, разукрашенные масляной краской солдатики, 15 сантиметрового роста. Их угловатые фигурки устремили взгляд черных бусинок-глаз на Качаловых.
– Тебе сегодня очень повезло, такой антиквариат обнаружили, – Петр взял одного и солда-тиков и поставил на коробку. – Вот тут что-то написано, буквы поистерлись, но кое-что можно про-честь, – обратился он к сыну.
– «Россiйская гвардiя», 20 штукъ, сработано мастером М..р..вым, 1854 г.д.» – прочитал Димка.
– Надо же этим гвардейцам в следующем году будет сто пятьдесят лет, – произнес восхи-щенно Качалов старший и бережно уложил солдатика в коробку.
Понимая, что при такой находке сыну будет не до уборки, отец отдал ему найденные иг-рушки и отправил в низ. Димка не стал возражать, взяв юлу и солдатиков, быстро удалился к себе в комнату.
Уже вечерело, когда Петр все же покончил с уборкой, болела спина и гудели ноги, но Кача-лов был доволен трудовыми подвигами. Спускаясь, он заглянул в комнату к сыну. Тот был увле-чен батальной сценой, в которой явный перевес был на стороне Русской гвардии. Отец улыбнулся, и тихо прикрыв дверь, последовал в холл. Уставший он блаженно растянулся на тахте и включил телевизор. Передавали вечерний выпуск «Вестей», Петр глянул на часы 20.02. «Надо бы чего к ужину приготовить» – подумал он. Но на обдумывании вечернего блюда не заметно уснул.
Вдруг неожиданный треск и грохот разнесся по всему дому. Петр, вскочил на ноги, дом стал ужасно содрогаться, посыпалась штукатурка.
«Не может быть! Землетрясение!» – подумал Качалов и стремглав бросился по лестнице наверх, но тут же натолкнулся, на несущегося сверху сына. Димка трясся от ужаса, цепляясь за отца.
– Я, я, – заикаясь от страха, запричитал Димка, – я не виноват, оно само выросло.
Петр подхватил Димку на руки, не обращая внимания, на слова сына, быстро направился к входной двери. Уже на пороге Качаловы ощутили, что треск и вибрация внезапно оборвались. Стало опять тихо, только телевизор продолжал бормотать.
– Что это было? – задал вопрос Петр самому себе.
– Папа, я, правда, не виноват, – стал всхлипывать сын, – оно само выросло.
– Что выросло? Димка ты, о чем говоришь? – обратился с тревогой Петр к сыну.
– Дерево, – прошептал мальчик ему на ухо.
– Какое еще дерево?! – отец сознательно стал щупать лоб сына.
– Не знаю, оно у меня в комнате. Такого огромное!
– Успокойся, ты же уже большой, сам подумай ну разве может, в твоей комнате вырасти дерево. «Не надо было вчера есть по две порции мороженого. Вот результат: пацан заболел», – подумал Петр, поднимаясь по лестнице. У дверей детской он опустил сына на ноги и уверенно произнес:
– Вот смотри Димка я сейчас посчитаю до трех, открою дверь и ты сам убедишься, в том что тебе показалось.
Серьезный тон отца, немного успокоил дрожащего малыша.
– Раз, два, три! – произнес Петр голосом заправского волшебника, и толкнул дверь, – ви-дишь ни ка… , – последние слова застряли в горле. Он увидел то, что просто повергло в шок. По середине комнаты, среди игрушек прямо из пушистого паласа поднимался широкий ствол настоя-щего дерева. Зеленая огромная крона пробила насквозь потолок и чердак вместе с крышей. Старший Качалов завороженный чудом подошел к дереву, осторожно потрогал ствол, еще раз убеждаясь в реальном существовании подобного растения. Ничего не понимая, он сел рядом и стал рассматривать дыру, пробитую в потолке. Мысли в его голове как будто вымерли.
– Как ты его сюда притащил? – задал Петр идиотский вопрос.
– Я ничего не делал, – опять захныкал Димка, – я играл с солдатиками, а потом закрутил вот тот старый волчок. Из него стали появляться цветные искры, а потом он стал кружиться и упал на одного из солдатиков. Потом все зашумело и появилось дерево, которое быстро стало расти, я испугался и побежал к тебе в низ, – закончил свой рассказ сын, размазывая кулаком слезы.
Петр знал, что сын говорит правду, но поверить в волшебство старой, облупленной юлы было трудно. Он встал и осторожно взял в руки почему-то теплую юлу, и машинально пересчитал солдатиков.
– Сколько у тебя было солдатиков перед сражением?
– Я их не считал, но было поровну в двух армиях.
«Так, значит, одного не хватает, их осталось девятнадцать», – подумал Петр, – Ладно я обязательно с этим разберусь, можешь пока пойти посмотреть телевизор. А я что-нибудь приго-товлю пока на ужин, – и Качаловы отправились вниз.
На кухне Петра встретил радостным возгласом волнистый попугайчик, о котором в этот день совсем забыли.
– Что Кешка, голодный небось, – Петр открыл клетку на сыпал корм птице и принялся за стряпню. Минут через десять Качаловы сели ужинать. Ели молча, поглядывая с опаской на лежа-щую на столе юлу.
– Ну, вот, – обратился Петр к сыну, – можешь еще немного посмотреть телик, а потом спать. В твоей комнате ночью будет прохладно, поэтому ляжешь в нашей спальне, а я в гостиной. Завтра что-нибудь придумаем с твоим деревом.
– Хорошо папа, только посмотрю «спокушки» – сын помог убрать со стола посуду и отправился в родительскую спальню. Она была вдвое больше детской и находилась в правом крыле второго этажа.
Вымыв посуду, Петр решил все-таки разобраться с предметом, принесшим неожиданные хлопоты. Он сел за стол и стал пристально изучать юлу. Попугай Кеша, живший у Качаловых уже три года и ставший полноправным членом семьи, основательно подкрепившись, начал капризни-чать выкрикивая: «Хочу гулять. Кеша хочет гулять!». Петр открыл дверцу клетки, попугай тут же выпорхнул и важно стал расхаживать по столу, любопытно косясь на неизвестный предмет.
– Если ты собираешься мне мешать, я тебя отправлю в клетку, иди, посиди на люстре, – Петр согнал птаху со стола, тот, недовольно чирикнув, вспорхнул и уселся на люстре, наблюдая сверху за хозяином.
Качалов осторожно слегка крутанул юлу, та поднялась на носик и сама стала увеличивать обороты. Через несколько секунд она вращалась с огромной скоростью, цветные линии на ней слились в одно белое пятно. Петр хотел ее остановить, но вдруг вокруг волчка образовалось пе-реливающееся таинственное свечение. Качалов в опаске отдернул руку. Послышалось гудение похожее на летящий рой пчел. Затем появилась молочная пелена, она стала разрастаться, по-глощая обеденный стол. Петр мигом отскочил в сторону, схватив попавшую под руку сковороду, занял оборонительную позицию. Как только густой туман полностью поглотил стол, произошла яркая вспышка, Качалов инстинктивно зажмурился и в тот же миг, все стихло. Он осторожно от-крыл глаза и встал как вкопанный. Растворялись последние лоскуты тумана, обнаруживая боль-шой дубовый пень. Петр протер глаза, однако пень был еще отчетливее.
«Вот черт», – выругался он про себя, – «Что я теперь скажу Елене? Вместо стола пень! Чертовщина, какая-то!».
– Надо бы поосторожнее, с экспериментами, так, а если я теперь этот пень попробую об-ратно превратить в стол. Теоретический – происходит возврат к началу, то можно и конечный по-лучить результат. Ну, например: руда – кусок металла – гвозди – металлолом следующее ржавчи-на конец. Но если предположить, что вся череда превращений не является отрезком, а замыкает-ся в круг, тогда вполне вероятно, что в данном примере из ржавой пыли может получиться опять руда, то есть исходный материал, – продолжал рассуждать Петр уже в слух, – ну это если не жи-вая материя, а как поведет себя живая? Ладно, с начало разберемся с пнем.
Петр подошел к неуклюжему, полу трухлявому дубовому остатку и уверено закрутил на нем волшебный волчок. Все повторилось, как и в прошлый раз, но тут случилось не предвиденное. Как только густая белая пелена охватила пень, с люстры сорвался любимец семьи. Попугай оп-рометью кинулся в самый центр, тут же последовала ослепительная вспышка, и вместе с ней по-тух свет. Кухня погрузилась в сумрак. Качалов на мгновение ослеп, но зрение стало постепенно возвращаться. Через пару минут, люстра опять зажглась и Петр увидел то, от чего чуть не упал в обморок, он судорожно схватился за дверцу холодильника и таким образом миновал падения на кафельный пол. Посередине кухни стоял прежний стол, а на нем поджав ноги, сидел мужчина в иди-отском костюме, лимонном пиджаке и голубых брюках. Петр пригляделся к незнакомцу по внимательнее, тот тоже разглядывал Качалова.
– Боже мой! Он же похож на меня, как зеркальное отражение! – вырвалось из пересохшего рта Петра.
– Нет, это ты похож на меня, – отозвался двойник, знакомым скрипучим голосом.
– Бедный Кешка, я сейчас же все исправлю, – сказал Качалов и взялся за юлу.
– Не дождешься. Мне нравиться быть человеком, – ответил двойник и соскочил со стола.
– Ну, ты сам подумай своими «попугаичьими», какой из тебя человек? – не отступал Качалов, – ты просто не представляешь, сколько у человека забот. Попугаем быть лучше, можешь мне поверить.
– Ничего я справлюсь, побуду немного человеком понравиться, так и останусь, не понравиться опять превращусь в попугая, – ответил Кеша самоуверенно.
– Э, нет друг, так не пойдет, – наступал Качалов, – ты должен стать обратно птицей. Хозяин попы-тался схватить «новоиспеченного человека», но тот был начеку. Он тут же прыгнул на стол, а с него за-прыгнул на холодильник. Холодильник у Качаловых был двухстворчатым и высоким.
– Хорошо, – согласился Качалов, – побудь человеком, но только до утра. А утром как хочешь, но придется возвратиться тебе в прежний облик. Ты же не хочешь, чтобы Димка и мама Лена сильно рас-строились. Ведь если ты не вернешься в клетку, то мне придется сказать, что Кеша подавился просом и умер, а тебя выгнать на улицу. А на улице…
– Знаю, – огрызнулся двойник, – там много плохих и чужих людей, а еще там есть кошки и собаки, они могут сцапать меня и съесть. Я согласен, утром опять стану попугаем, а пока побуду Человеком. Давай поиграй еще в чудеса, а я отсюда понаблюдаю.
Качалову ничего не оставалось делать, как оставить бывшего попугая на время в покое. И Петр принялся дальше разгадывать тайну превращений.
«Насчет кухонного стола мои предположения верны. Но, как из попугая получился человек? Видно здесь есть еще один план, это способность юлы захватывать мысленные вибрации, попросту – желания. Обалдеть, но существенна ли значимость каждого живого существа в нашем мире? Ведь если допустить, что муха имеет желание стать слоном, появиться ли он в нашем времени, если значимость самой мухи будет ничтожна? Думаю, что нет. Тогда, как из пустоголового, глупого попугайчика, значимость которого так же мала, как и у мухи, мог получиться человек?» – продолжал вслух рассуждать Петр.
– Сам дурак! – сказал двойник, слезая с холодильника.
– Ну, извини Кеша, я не думал тебя обидеть, – оправдался Качалов.
– Я теперь не попугай и прошу называть меня Константином, – ответил двойник Петра и сел рядом за стол, – а рассуждения мне твои нравятся, здесь действительно есть, и мыслереализация, и значимость объекта. Все имеет суть и вес в жизни. Вот я с рождения был попугаем, а теперь опля и стал не просто кем-нибудь, а Человеком. Я уверен, не у каждой пичуги это получиться. – И в подтверждение слов Константин принял важный вид.
– Во, блин, ты Константин умнеешь на глазах, только с самокритикой у тебя плохо. Эдак, можешь договориться, что у людей и вовсе значимости нет.
– А, что и это, правда, есть и такие, которые думают что значимы, а по сути так себе.
– Откуда тебе знать, – ехидно улыбаясь, вступил в спор Качалов, – ты же людей совсем не знаешь. Продавца в зоомагазине, да маму Лену, Димку и меня.
– Чтобы сделать подобное заключение многих знать и не надо, – парировал выпад Константин.
– Это ты не на меня намекаешь? – стал заводиться Качалов.
– Ты Петр не кипятись, просто сам подумай. Посмотри на себя со стороны и все станет ясно. Кан-дидат наук у тебя жиденький, домик средненький, уважение среди сотрудников маленькое, а зарплата ми-зерная, – ответил добродушно двойник.
– Ты не забывайся, а то и по морде заехать могу, не посмотрю, что похож на меня. Ты хоть и стал из попугая человеком, а обижать напрасно не имеешь право. Я что плохой хозяин и плохо тебя кормил, поил три года? Я может, имею значимость, ух какую, исключительную, – и Петр помахал кулаком перед носом двойника.
– Ладно, хозяин если так, то давай проверим. Выйдешь из под юлы знаменитым, я все обидные слова, возьму обратно, и стану опять попугаем. А если нет…
– Выйду, еще как! Все у нас будет по-другому, слава, деньги, крутая иномарка, всякие поездки за границу по работе, да и так просто отдохнуть. Эх, Костя жизнь будет потрясающая, не соскучишься! Может, и ты останешься, будешь моим братом, – говорил воодушевлено Качалов, забираясь под стол.
– Ну, ни пуха тебе Петр, – сказал двойник и крутанул юлу.
Юла неистово закружилась на столе, замерцали огоньки, опять появилось таинственное свечение и туманный конус стал быстро разрастаться. Когда белая пелена поглотила весь стол, отчетливое жужжа-ние юлы прервалось, мерцание огоньков исчезло. Константин хотел сунуться из любопытства под стол, но побоялся и стал ждать, когда рассеется туманный конус. Он подождал минут пять, но ничего не произошло, тогда Костя осторожно ступая, подошел к окну и открыл форточку. На кухне после всех экспериментов бы-ло тяжело дышать. Предрассветный, воздух стал наполнять помещение, туманный конус зашевелился и тонкой, густой струйкой дыма стал утекать через открытую форточку. Через несколько минут, обеденный стол был чист. Константин бросился искать юлу, но она исчезла, Петра Качалова тоже нигде не было. Кос-тя в поисках обошел весь дом, но хозяина так и не нашел. Возвратившись на кухню, он запаниковал, не зная, что делать. От нервов ему захотелось есть и он по старой привычке достал с антресоли жестяную банку, где было его любимое просо. Как только банка была открыта, оттуда кто-то выпорхнул и стал на-стырно клевать Константина. Он с начало отмахивался от агрессора, потом, улучшив момент, схватил ве-ник и сбил птаху. Это был обыкновенный воробей, он упал на стол и так лежал не подвижно несколько ми-нут.
– Неужели это ты Петр Качалов? – задал вопрос Костя, рассматривая воробья поближе, – вот те-бе и значимость. Видно планки у тебя были сильно завышены.
Воробей зашевелился, встал на лапы, как будто понимая, что к нему обращаются. В его взгляде была печаль и страх.
– Извини Петр, но ты сам виноват, – обратился Костя к птице, – я бы рад вернуть все, да не могу – юла исчезла после твоего превращения. Так, что быть тебе воробьем до скончания воробьиного века.
Воробей напыжился, почистил перышки и мигом вылетел в форточку.
* * *
«Папа, папа проснись!» – услышал он сквозь сон и почувствовал, как его толкают.
– Ну, что случилось Димка? – спросил он, нехотя оторвав голову от стола.
– Еще одно чудо! – крикнул сын.
– И какое же, на этот раз? – сон как ветром сдуло, он резко поднялся из-за стола.
– Дерево в моей комнате пропало! И потолок без дыры, его как будто не было вообще, – радовал-ся Димка.
– Это хорошо, – ответил отец, потягиваясь и украдкой глянув на клетку. Она была пуста. – Ты зна-ешь, сынок, мне очень жаль, но ночью случайно в форточку улетел наш попка Кеша.
– Как? – встревожился сын.
– Ты не огорчайся, я тебе обещаю, что в выходные пойдем в зоомагазин и купим…, – он запнулся, пытаясь вспомнить, как называются мохнатые, смешные грызуны. – Пару хомячков, самых симпатичных, а еще возьмем черепаху. Ладно?
– Конечно, но я боюсь, мама не разрешит, – засомневался Димка.
– Маму я беру на себя. А на твое день рождение купим щенка кавказской овчарки. Если конечно будешь за ним ухаживать. Только, чур, уговор. Когда мама приедет, о наших чудесах ей ничего не будем говорить. Все равно этого уже нет, чего ее попусту волновать.
– Ух, папка, я согласен, ничего не говорить маме, пусть это нам приснилось. Я давно мечтаю о со-баке.
– Ну, конечно же, просто приснилось, – выходя из кухни, он подошел к окну. На цветущей яблоне сидела неугомонная стайка воробьев.
«Может, еще не одному человеку пришлось и придется стать подобной птичкой и все из-за собст-венных амбиций и раздутой значимости» – подумал новый папа Димки Качалова.