Повесть Дэвида Зинделла «Шанидар» (Shanidar, 1985) начинается с того, что на планете Ледопад в великом городе Невернесс (neverness – можно перевести с англ. как «нереальный») в мастерскую к резчику Райнеру, белый халат которого был заляпан кровью и мозгами, т.к. он был скульптором человеческого тела, пришел бледный юноша и потребовал сделать его алалоем. Полностью. Многие тысячи лет назад алалои явились на эту планету с первой волной экспансии, когда Старая Земля была еще юной и, как утверждают некоторые, радиоактивной не хуже плутония. И они пожелали стать пещерными людьми! Вызвав в своих хромосомах обратные мутации, уничтожили свой корабль и стали жить в замерзших лесах. А теперь пра-пра-пра-правнуки их пра-пра-правнуков охотятся на мамонтов ради мяса и умирают не дожив до сорока. Они стали неандертальцами. И тогда мастер рассказал пришедшему историю Гошевана – жителя Летних Миров, потерявшего вкус к роскошной жизни, не нашедшего упоения ни в одной из религий Невернесса, не желавшего вкушать никакие удовольствия этого великого города. Он пришел в Райнеру и потребовал сделать его алалоем. И не просто перестроить тело, а перестроить саму ДНК для итого, чтобы и будущие сыны его были настоящими алалоями. Он видел радость в жизни только в простой дикости, в краткости бытия могучих пещерных людей, не запятнанных ложью цивилизованного человека.

Два года потребовалось скульптору, чтобы сделать Гошевана чистокровным алалоем, и еще год на то, чтобы сотворить ему упряжку невиданных здесь зверей – собак, сперму которых Гошеван привез с собой. Еще два года сам Гошеван готовился к переезду к алалоям. Более двух месяцев странствовал Гошеван по замерзшему морю в поисках алалоев, объехал пятнадцать островов, но лишь после потери всех своих собак, изглодавший после продолжительной бури, он встретил алалойское племя деваки с острова Квейткель. Он постепенно оклемался, быстро выучил язык деваков, а заодно смирился с вшами и грязными немытыми волосами, но, рожденный в цивилизованном мире, его ужасала сама мысль об убийстве животного. Здесь знали о Городе. Здесь когда-то жил деваки по имени Арани, презревший всё и вся и ушедший искать неведомый Город. Гошеван постепенно пристрастился к нехитрой жизни деваков, даже проявил героизм в одной из схваток с мамонтами, женился на здоровой женщине Ларе, которая в итоге принесла ему сына. Но такой долгожданный момент рождения своего первенца стал для Гошевана самой большой трагедией его жизни: его сын родился без ног, и по девакийским обычаям он не являлся человеком и должен был отправиться в путешествие на ту сторону.

Алалойские обычаи были мудры и согласованы суровой природой их жизни в этом насквозь промерзшем мире. Но Гошеван не смог примириться с трагедией. В ярости он наделал столько глупостей (даже убил человека) что от него отвернулась даже Лара, которая от такого позора убила себя, только бы ее муж не притрагивался более к ней. И Гошевана прогнали из племени. Тогда он, в пылу безумия, выкопал из снега замерзшее тело своего сына, которого нарек Шанидаром, (Шанидар – место на Старой Земле неподалеку от Загросских гор в Ираке, где археологи обнаружили неандертальское погребение) и отправился обратно в Город. Пришел все к тому же резчику Райнеру и сказал: «Я ищу жизнь для моего сына. Используй все свое умение, скульптор, и верни мне его». Но на этот раз резчик уже ничем не смог помочь ему, да и, наверное, ни один криолог в Городе не взялся бы за такую процедуру. И где теперь Гошеван – никто не знает. Может до сих пор ищет кого-нибудь, кто бы спас тот замерзший кусочек мяса, бывший так недолго его сыном, а может уже сгинул где-то в переулках Невернесса.

И тогда бледный юноша продолжил историю о Гошеване. Тот, оказывается, не оставил свои поиски и отправился на легендарную планету Агатанж к людям-тюленям, манипулирующими атомами словно шариками в корзине, и те смогли оживить Шанидара и приделать ему механические ноги. Прошло еще немало лет и вот теперь, после смерти Гошевана, его сын Шанидар (юноша снял брюки и показал ему пришитые искусственные ноги) пришел сюда к резчику Райнеру, чтобы тот сделал то же самое, что когда-то сделал для своего отца. Ведь он родился алалоем и нигде, ни в одном из миров, не находил себе места.

Окончание повести еще более непредсказуемо и только ее последний абзац расставляет все на свои места. Вот он – финальный монолог резчика Райнера: «И когда в первый день средизимной весны меня призовут к акашику, а потом изгонят из моего таинственного и любимого города, я не стану искать Агатанж, какими бы завлекательными ни были его теплые океаны. Я слишком стар, чтобы переселяться в тело тюленя; я не ищу мудрости вживленных в мозг биопроцессоров. И если перефразировать закон, то он прозвучит так: «Человек может делать со своей ДНК все, что пожелает, но душа его принадлежит его народу». И я должен вернуться к своему народу, к девакам. Все эти годы мне мучительно не хватало спокойной заснеженной красоты Квейткеля, а кроме того, мне нужно положить цветы на могилу моей дочери Лары. Я, Арани, когда-то пришедший в Невернесс с шестнадцатого и самого большого из Тысячи Островов, пришедший как один из множества ищущих, сам переведу своего внука через замерзшее Старнбергзее. А за Гошевана, дитя моих лазеров и микроскопов, за моего несчастного, отважного и неугомонного зятя, я помолюсь так, как молимся мы за всех, совершающих великое путешествие: «Гошеван, ми алашария ла шанти деваки, да найдет твой дух покой по ту сторону дня...»