Архив фантастики

Повесть Александра Кабакова «Невозвращенец» (1989) – программное произведение, сразу ставшее культовым: последовала экранизация повести, да и вряд ли найдется в СНГ человек, не читавший в свое время эту повесть А. А. Кабакова. Последующие повести того же автора – «Приговоренный» и «Сочинитель» – не вызвали подобного резонанса. Все остальные антиутопии по разному распаковывали смыслы, заложенные А. А. Кабаковым в «Невозвращенца».

Руководство КГБ получает возможность послать своего агента, обладающего даром экстраполятора в ближайшее будущее – в 1993 год с тем, чтобы он, возвратившись, помог скорректировать политику страны. Главный герой, Юрий Ильич попадает в мир, где Москва реального октября 1993 года совмещена с Буденовском 1995 года. Страна развалилась, и корректные прибалты загоняют русских в концлагеря; вечером по Москве люди ходят только вооруженными; совершается очередной переворот, и генерал Панаев, «спаситель отечества», въезжает в Кремль на белом танке. На улицах города черносотенцы отлавливают евреев, а исламские фундаменталисты берут в плен заложников, чтобы добиться освобождения своего лидера.

Точность «попадания» автора поразительна – автор предугадал всё. Возможные возражения можно свести к следующему. Во-первых, все перечисленное одновременно невозможно: люди физически не в состоянии сделать себе столько гадостей сразу. Во-вторых, такое положение не может длиться долго – не хватит сил, да и цивилизованный мир не потерпит рядом с собой Ливан 80-х годов размером в одну шестую часть суши.

Но это только первый слой, нарративный. Пойдем глубже. Что обеспечило повести А. А. Кабакова такой резонанс? События, происходящие в повести, напоминают карнавальную ночь. На этом жутком карнавале дозволено все: убивать, насиловать, совокупляться. И не в укромном уголке, а при свидетелях, театрализовано разыгрывая кровавый спектакль. Чтобы утвердиться в правильности выдвигаемого положения, достаточно вспомнить эпизоды этой повести: оргию в освещенном вагоне метро – он освещен, этот вагон; панка, повешенного прямо в окне и болтающегося в петле много дней. Все убийства, описанные в повести – это кровавый обряд, который дозволено отслужить каждой нации, и каждому классу.

Это социальная катастрофа, ликвидация вертикального измерения, диффузное состояние социума. Однако, эта социальная катастрофа, как ни странно, будоражит. Читателю становится жутко и весело одновременно: человеку предлагается на кровавом карнавале выплеснуть весь потенциал агрессии и ненависти, который он накопил в своей серенькой и кажущейся такой благополучной жизни. В этой связи по новому воспринимается конец повести: главный герой остается в мире постперестроечный тьмы, просачиваясь мимо кураторов КГБ как песок между пальцев. И кураторы – Игорь Васильевич и Сергей Иванович, как ни странно, его отпускают, в обмен на обещание найти для них в будущем более мощного экстраполятора, то есть под «честное слово». На что же намекнул читателям Александр Кабаков, но не досказал, положившись на их догадливость?

Невозвращенец заворожен царством дьявола… и его кураторы тоже заворожены! Я полагаю, что, разговаривая со своим агентом, они уже были в курсе будущего, и оно их вполне устраивает. Действительно, посылать человека в будущее, и полагаться только на его добросовестность и порядочность – не глупо ли? Тут следует предусмотреть двойную или тройную систему электронного наблюдения и фиксации происходящего. И тут следует по новому посмотреть на другой персонаж – женщину, которая сопровождает героя в его путешествии по постперестроечному миру, а под конец путешествия пытается его убить. Только отсутствие у Юрия Ильича подготовки кадрового разведчика мешает ему понять «провальность» её легенды – приехала в Москву из провинции купить сапоги. И это в хаосе гражданской смуты! Но ни главный герой, ни читатели этого не замечают. Первый – потому что объяснение героини хорошо ложится в контекст перестроечного времени и не противоречит его собственному социальному опыту. А читатели слишком стремятся вперед по тексту и не замечают оставленных автором несоответствий.

Итак, чекисты подстраховали одного своего агента вторым агентом, так что отчет Юрия Ильича носил, по всей видимости, формальный характер. А дальше в голову приходит мысль, простая, как бином Ньютона: в силу природного эгоцентризма каждый человек думает, что в условиях социальной катастрофы именно он вытащит свой главный счастливый билет и окажется в этой жизни на коне. Поэтому кураторы и сплавляют Юрия Ильича обратно в будущее, как нежелательного свидетеля, а сами начинают ждать свой счастливый билет. Не в этом ли ожидании персонального успеха на гребне мутной волны и заключается корень произошедших в стране реальных трагических событий?

* * *

Юрий Ильич, научный сотрудник академического НИИ, в годы перестройки становится объектом вербовки некой организации, именующей себя «редакцией». Явившиеся к нему прямо на работу «редакторы» Игорь Васильевич и Сергей Иванович требуют, чтобы он использовал по их заданию свои необычные способности: Юрий Ильич — экстраполятор, умеющий переноситься в будущее.

Перемещаясь во времени, Юрий Ильич оказывается в 1993 г. — в эпохе, именуемой Великой Реконструкцией. По тёмной, пронизанной ледяным ветром Москве опасно передвигаться без оружия; пальто у героя, как и у других прохожих, оттопыривает «Калашников». По середине Тверской то и дело проносятся танки, у Страстной площади грохочут взрывы, а по улицам проходят облавы истребительных отрядов угловцев — борцов за трезвость. Изредка герой включает транзистор, экономя драгоценные батарейки. По радио звучат новости о съезде в Кремле бесчисленных партий, названия которых звучат фантасмагорически — вроде Конституционной Партии Объединённых Бухарских и Самаркандских Эмиратов, сообщаются также сведения из газеты американских коммунистов «Вашингтон пост»...

Спасаясь от очередной облавы, Юрий Ильич оказывается в тёмном подъезде дома, где прошло его детство. Здесь он встречается с женщиной из Екатеринославля (бывшего Днепропетровска), которая приехала в Москву за сапогами. Через чёрный ход им удаётся скрыться и от отряда «афганцев», убивающих пассажиров старенького «мерседеса», и от облавы Комиссии Народной Безопасности, очищающей московские дома от бюрократов. Они проходят мимо чёрных руин гостиницы «Пекин», обжитых московскими анархистами. Недавно в одном из окон висел на цепи труп парня-«металлиста», казнённого палачами из Люберец. Возле дома с «нехорошей квартирой», описанного Булгаковым, дежурят пикеты «свиты сатаны» в кошачьих масках.

Узнав, что Юрий Ильич обладает бесценными талонами, по которым выдаются предметы первой необходимости, женщина не отстаёт от него ни на шаг. Она рассказывает неожиданному спутнику о том, какая богатая жизнь была у неё раньше — пока мужа, работавшего на автосервисе, не убили собственные соседи. Женщина сначала заискивает перед обладателем талонов, потом отдаётся ему прямо на покрытой инеем скамейке, а потом, матерясь от классовой ненависти к «журналисту московскому», пытается застрелить из его же автомата — все ради тех же талонов. Только очередная облава Комиссии Народной Безопасности, от которой оба вынуждены спасаться, позволяет герою избежать смерти.

Все эти происшествия он описывает своим «редакторам», вернувшись в настоящее. Наконец они объясняют Юрию Ильичу, что является главной целью вербовки: в будущем находится экстраполятор «с другой стороны», которого они пытаются выявить.

Герой снова погружается в 1993 г. Избежав облавы Комиссии (пойманных «жильцов дома социальной несправедливости» отправляют в здание МХАТа на Тверском бульваре, где происходит их уничтожение), Юрий Ильич и его спутница тут же становятся заложниками Революционного Комитета фундаменталистов Северной Персии. Те определяют своих врагов по наличию креста на груди — в отличие, например, от «витязей»-антисемитов в чёрных поддёвках, для которых признаком крещености является знание наизусть «Слова о полку Игореве».

Чудом уйдя от фундаменталистов, невольные спутники приходят в шикарный ночной кабак к приятелю Юрия Ильича, моложавому еврею Валентину. В кабаке играет музыка, посетителям подают деликатесы: настоящий хлеб, американскую пастеризованную ветчину, французские прессованные огурцы, самогон из венгерского зелёного горошка... Здесь Юрий Ильич наконец узнает, что его спутницу зовут Юля. Снова оказавшись на Страстной площади, они наблюдают, как идёт восстановление памятника Пушкину, взорванного террористами-сталинцами за неславянское происхождение поэта.

В метро Юрию Ильичу удаётся купить пистолет Макарова взамен потерянного в облавах автомата. В вагонах ночных поездов танцуют голые девицы, люди в цепях, во фраках, в пятнистой боевой форме отвоевавших в Трансильвании десантников; подростки нюхают бензин; спят оборванцы из голодающих Владимира и Ярославля.

Выбравшись из метро, Юрий Ильич наконец прогоняет готовую на все ради сапог Юлю. Тут же к нему подходит странный, роскошно одетый человек, угощает сигаретами «галуаз» и заводит разговор о происходящем в стране. По его свободным жестам, по старомодной привычке строить фразу Юрий Ильич понимает, из какого времени прибыл его неожиданный собеседник... Тот считает, что кровавый кошмар и диктатура — результат необоснованной социальной хирургии, с помощью которой была уничтожена аномалия советской власти. Юрий Ильич возражает: другого способа излечиться не было, а теперь страна находится в реанимации и ещё рано делать окончательный прогноз. Собеседник даёт Юрию Ильичу свой телефон и адрес, предлагая помощь, если тот захочет изменить свою жизнь.

Вернувшись в настоящее, Юрий Ильич опять попадает в лапы вездесущих «редакторов». Ониуверены, что ночной собеседник героя и есть разыскиваемый экстраполятор, и требуют выдать его адрес и телефон. В следующее путешествие в 1993 г. герой отправляется уже вместе с женой. У Спасских ворот они видят, как мчится в Кремль белый танк диктатора генерала Панаева в сопровождении всадников на белых конях. На Красной площади выдают по талонам продукты: мясо яка, крупу саго, хлеб производства Общего Рынка и т.п.

Юрий Ильич с женой идут домой. Их обгоняют беглецы из Замоскворечья, Вешняков и Измайлова, из рабочих районов, где боевики Партии Социального Распределения отбирают у людей все до рубашки и выдают защитную форму. Юрий Ильич выбрасывает карточку с телефоном своего ночного собеседника, предлагавшего ему изменить жизнь, несмотря на то что понимает: его жена была бы на месте только там, куда звал «ночной барин» — где «пьют чай с молоком, читают семейные романы и не признают открытых страстей». В этот момент Юрий Ильич видит своих «редакторов», грозящих ему пистолетом из проезжающих «Жигулей». Но в кошмарном будущем времени, в котором он решил остаться по собственной воле, герой не боится этих людей.