Главный герой романа Георга Борна «Гулливер у арийцев» (1936), от лица которого ведётся повествование, является, как и положено Гулливеру, уроженцем Британии, однако нашей, коммунистической Британии: действие разворачивается в светлом будущем, точнее, в 541-м году «нашей эры, датирующейся Октябрьской революцией в России». Профессор Эдинбургского университета Гулливер отправляется на стратоплане в Мельбурн, чтобы принять участие в конгрессе историков, посвящённом «великой эпохе войн и революций» (вполне очевидно, что обращение к этим славным временам является главным развлечением в мирные дни всеобщего благоденствия).

Несмотря на своё солидное название, чудо инженерной мысли наших потомков терпит аварию над Индийским океаном. Гулливер, оказавшийся, очевидно, единственным выжившим, приходит в себя на острове, ставшем заповедником фашизма – в своё время ковчег с нацистами, спасшимися бегством после краха режима, нашёл пристанище на этом неведомом географам уголке планеты. Нужно заметить, что в ретроспективном описании рассказчика гибель гитлеровской империи (что вполне естественно для представлений советского автора из 1936-го) оказывается следствием не понесённого в результате войны разгрома, а восстания пролетарских масс Германии, поддержанных правительством СССР.

Так вот, пятисотлетний рейх на острове Арии, каким его застаёт Гулливер, пребывает в самом жалком состоянии, деградировавший в своеобразный вариант первобытнообщинного строя из-за наложенного отцами-основателями запрета на научные изобретения, призванного помешать арийцам с помощью какой-либо машины покинуть остров, за пределами которого они могут стать жертвами низших рас. Гость из свободного мира, спасённый от расправы одним из местных вождей для неясных поначалу целей, с ужасом и недоумением исследует обычаи, нравы и социально-политическое устройство острова.

Островным государством правит пара дюжин арийских вождей с вождём вождей во главе. Когда кто-то из них уходит в Вальгаллу (на острове исповедуют религию древних германцев, о которой писатель имеет довольно смутное представление, о чём можно судить хотя бы по тому, что Одина и Вотана он считает двумя разными божествами), на его место берут представителя младших вождей, которых в свою очередь набирают из числа испытуемых – детей, воспитывающихся, при отсутствии института семьи, в военизированном поселении-коммуне. Большую часть испытуемых, признающуюся недостойной пополнить касту вождей, превращают в рабов, для чего юношей и девушек, достигших 17-летнего возраста, подвергают кастрации. В результате наиболее многочисленный на острове класс рабов, единственных, кто занят сельским хозяйством и охотой, превращён в этаких зомби – не в ромеровском, а в первоначальном, гаитянском понимании, покорный, безвольный рабочий скот.

На острове есть ещё одна группа, производители, самки и самцы – по сути, отдельное племя, являющееся наиболее непродуманным элементом произведения. В общественной структуре острова эта группа оказывается чем-то абсолютно лишним – её единственной функцией является, как можно догадаться из наименования, размножение, при этом самки и самцы представляют собой дегенеративных существ, развитых физически, но при этом умственно отсталых, фактически являющихся микроцефалами. Получается, что правители острова Арии проявляют похвальную и весьма неожиданную для нацистов терпимость к альтернативно одарённым поданным – эти горе-производители не заняты ничем, кроме спаривания и деторождения, притом, что эти их занятия, как следует из текста, совершенно бесполезны для арийской расы: вожди набираются не из их злополучных отпрысков, а из детей, родившихся от обычных девушек из числа испытуемых, которых выбирают для себя вожди перед их «обеспложиванием» (кстати сказать, судя по книге, этой операции в конечном счёте подвергают вообще всех девушек- кроме беспечных «самок», разумеется, – поскольку вождей-женщин не существует).

К достоинствам романа я бы отнёс и заключительную часть, в которой большинство испытуемых, свергнувших вождей под руководством Гулливера, недовольна стремлением героя уничтожить диктатуру вместо того, чтобы поставить во главе её их самих. Вполне очевидно, что многие из них готовы на новый бунт. И вовсе не воля угнетённых, готовых, победив дракона, отказаться от соблазна занять его место, а властное цивилизаторское вторжение «демократической коалиции» – появление спешащих на помощь Гулливеру стратопланов, – спасает ситуацию от естественного финала большинства революций.