• То же: Под названием «Письмо Гофмана барону де ла Мотт Фуке» (Ein Brief von Hoffmann an Herrn Baron de la Motte Fouqué)
• То же: В рус. пер. под названием «Кремонская скрипка»

Пожилой холостяк Креспель из рассказа Э. Т. А. Гофмана «Советник Креспель» (Rat Krespel, 1817) известен в южном немецком городе Г. Не только как ученый, юрист и дипломат, но и своими буйными чудачествами. Он сам шьёт себе нелепые наряды, строит особняк без плана и эскизов и беспощадно разбирает на части лучшие скрипки великих мастеров (Амати и др.), на которых играет только один раз. В качестве рассказчика выступает студиозус Теодор (он же Э. Т. А. Гофман) и он пытается разгадать загадку того, отчего Креспель держит взаперти у себя в доме свою красавицу-дочь – юную певицу Антонию, не подпуская к ней молодых людей. Наконец он проникает в дом Креспеля, где влюбляется в недоступную Антонию. Креспель пресекает его попытки склонить Антонию к пению и неучтиво выпроваживает рассказчика из своего дома.

По прошествии двух лет внезапная смерть Антонии приводит Креспеля на грань помешательства. Забывшись, он открывает рассказчику, что Антония – дитя несчастной любви капризного немца с итальянкой, известной певицей Анджелой из Венеции. Креспель в итоге уезжает от итальянки в Германию, его дочь выросла и стала первоклассной певицей. Секрет же её необыкновенного голоса «выходящего за рамки человеческого пения» в том, что у девушки было очень редкое заболеванию грудной клетки. Но интрига была в том, что при этом заболевании категорически противопоказано долгое пение. Так, если во время пения на щеках Антонии появляются красные пятна, значит, жизни солистки угрожает большая опасность. Таким образом, нарушение запрета было чревато смертельным исходом.

Еще в Италии Антония влюбилась в подающего надежды молодого композитора Б., но в ночь перед предполагаемой свадьбой молодой пары умерла от простуды её мать Анджела. Антонии пришлось уехать в Германию к отцу. На протяжении многих лет Антония металась между тягой к жизни и страстной любовью к запретной для неё музыке. Жених Б., зная о такой особенности любимой,, не может устоять перед искушением и однажды будучи в доме у Креспеля аккомпанирует невесте на фортепиано. У девушки уже начали появляться пятна на лице, когда в комнату ворвался Креспель и спустил негодника с лестницы, тем самым спасая дочь от смерти.

Но затем случилась трагедия. И вот как её описал прибывший в город после двухлетней отлучки Теодор: «...советнику почудилось однажды ночью, что в соседней комнате кто-то играет на его фортепьяно, и вскоре он ясно различил знакомую манеру – то Б. играл прелюдию. Он хотел встать, но будто тяжкий груз навалился ему на грудь, будто железные цепи опутали его и не давали пошевельнуться. Тут вступила Антония, поначалу совсем-совсем тихо, словно дуновение ветерка, но звуки все крепли, набирали силу, излились наконец в полнозвучном мощном фортиссимо, и поплыла удивительная, щемяще-грустная мелодия, которую Б. однажды, подражая безыскусному стилю старинных мастеров, сочинил для Антонии. По словам Креспеля, непостижимым было состояние, которое он испытывал в тот миг, – ибо смертный страх соединялся в нем с несказанным блаженством. Вдруг будто вспышкою озарилось все вокруг, и в ослепительной ясности этого света увидел он Б. и Антонию, слившихся в объятии и не сводивших друг с друга упоенно-сияющих глаз. Продолжалась песня, продолжались аккорды фортепьяно, хоть Антония теперь и не пела и Б. не дотрагивался до клавиш рукой. Тут советника обволокло какое-то глухое забвение, в которое канули как в бездну и образ и звук.

Когда он очнулся, тот невыразимый страх из его сновидения был все еще жив в нем. Он ринулся в комнату Антонии. Она лежала на кушетке с закрытыми глазами, со сладостной улыбкой на устах, с молитвенно скрещенными руками, – лежала, как будто спала, как будто грезила о неземном блаженстве и райских утехах. Но она была мертва».

P.S. Рассказ не имеет к фантастике никакого отношения.