Архив фантастики
Наш мир и иные миры





...Итак, должен признаться, что межпланетные путешествия, луноходы, летательные аппараты, похожие на те, которые создавали господа Бедфорд и Кавор в замечательном романе Г. Д. Уэллса, не возбуждают во мне ни малейшего любопытства. Не принадлежу я и к числу тех, кто спешит занять очередь в агентствах, которые в будущем – более отдаленном, чем-то, о котором пишут в псевдонаучных журналах, – станут организо-вывать экскурсии на планеты нашей солнечной системы или их спутники.
Я много путешествовал, но никогда не ступал по земле Азии. И при всем том восхищении, которое может вызвать у меня азиатская культура, чувствую себя как бы беспомощным перед ней. Я знаю, что мне потребовалось бы лет двадцать учиться, чтобы ориентироваться в мире культуры Индостана, к примеру. И поэтому я предпочитал обращаться к классическим образцам азиатской культуры, не слишком углубляясь в те ее сферы, где, дабы постичь всю ее прелесть, требовалось знание санскрита. Я поклонник китайского театра, сценические принципы которого имел возможность в течение нескольких месяцев изучать в Гаване, где одно время выступали великолепные труппы бродячих актеров, – благодаря этому увлечению я понял, как много мне не хватает для понимания тончайшей китайской культуры с ее сложной, изощренной письменностью, с ее народным языком различиями в наречиях – столь резкими, что китайский консул на Кубе, выходец с севера, вынужден прибегать к услугам переводчика, объясняясь с китайцами, уроженцами юга, которые обращаются к нему с просьбой. Не говоря уже о тайнах кхмерской цивилизации. И о непостижимой красоте тибетских «тантр»... Понимая, что для изучения Азии мало и целой жизни, целиком отданной исследованиям, я предпочел обра-титься к Европе и Америке, где живут люди, чьи языки мне знакомы и хранят в себе то культурное наследие, которое принадлежит по праву и мне. Улисс и Эдип имеют для меня такое значение, какого не могут иметь те или иные герои азиатского эпоса, сложные символы которого не доступны моему пониманию.
Это не означает, что я проповедую узкую заинтересованность как лучший путь познания. Очевидность того, что моей жизни не хватит, чтобы понять Азию во всей ее грандиозности, неотделима для меня от чувства постоянной неудовлетворенно-сти тем, что я так мало знаю о планете, по которой хожу. И если человек никогда не достигнет абсолютного знания в том мире, где ему выпало жить... какая самонадеянность верить, что он скоро постигнет и другие планеты!.. Возможность полета на Марс, безусловно, представляла бы огромный интерес для науки. Это дало бы нам много новых сведений – хотя, как всегда, неполных, ведь за каждым новым открытием в изучении космоса встает новая проблема. Но что касается меня, я был бы удовлетворен фотографиями, сделанными другими путешествен-никами, и записями ученых. Потому что, откровенно говоря, лететь на Марс или Венеру, пока еще нет плотины на Ниле, реке – прародительнице всей средиземноморской культуры, ко-торую мы унаследовали, мне кажется чистым чудачеством...

© Алехо Карпентьер, «Эль насьональ», Каракас, 31 июля 1953